Элла рассеянно кивнула, взяла тарелку, но даже не притронулась к печенью. По дороге из церкви они успели лишь кратко побеседовать о случившемся: Ханна поблагодарила Эллу за ее героические усилия, однако Элла сочла, что и говорить об этом не стоит. Она вообще выглядела довольно хмурой. Ханна так и не могла понять, вызвано ли это ее состояние похоронами или же шоком от падения Ханны из окна. Ханна проследила за взглядом Эллы: она смотрела на Эгира, который стоял в окружении нескольких пришедших на поминки гостей, сжимая в руках листок бумаги.
– Как думаешь, он сейчас что-нибудь скажет?
Оторвав глаза от Эгира, Элла взглянула на нее.
– Ну, может, произнесет речь?
Элла пожала плечами, встала со своего места и направилась к выходу. Ханна вопросительно посмотрела на нее.
– Salerni.
Одно из немногих исландских слов, которое Ханна выучила: туалет. Стоя в комнате, Ханна как будто впитывала уже ранее знакомое ей переполняющее помещение неприятное чувство сгустившейся скорби, которая проявлялась во всхлипах, приглушенном шепоте и почтительном смирении. Оглядевшись по сторонам, она вспомнила слова Йорна – неужели убийца действительно явился на похороны? Она поспешила избавиться от этой мысли. Образец крови с осколка бутылки и нападение на Виктора и на нее саму со всей определенностью свидетельствовали, что убийца – Гисли. Ей даже не требуется ждать его поимки, чтобы дописать окончание своего детектива. Собственно говоря, если бы не проклятая рука, она могла бы прямо сейчас пойти домой и сделать это. Все же придется подумать о каком-нибудь практичном способе, как ей быть с написанием заключительных глав. А что, возможно, диктовать – не такая уж и глупая идея? Только не Йорну. Что же касается сюжетного плана, то не хватало мотива убийства. Она могла только догадываться о причинах, побудивших Гисли убить Тора, однако расспрашивать его об этом лично ей вовсе не улыбалось. Ничего, она что-нибудь придумает. Мотив, конечно же, должен существовать. Невероятно, чтобы это был несчастный случай. Ведь тогда теряется весь смысл. Чтобы получился достойный детективный роман, в основе должен лежать некий серьезный моральный конфликт, нельзя написать целую книгу о несчастном случае или случайном убийстве. Или все же можно? Ханна задумалась: а что, если попытаться удивить всех своим детективом, бросить вызов самому жанру, списать все на случайность, указать на то, что в действительности безразлично, на кого падет ответственность, поскольку и вины-то, предусматривающей эту ответственность, по сути, не существует, а есть лишь разрушение морального компаса человека…
– Рука выглядит неплохо.
Ханна была так занята своими мыслями, что не заметила, как подошла Маргрет. Представив себе, какой потрепанный у нее, должно быть, сейчас вид, Ханна чуть не расплакалась от досады, однако решила отшутиться.
– Чего только не сделаешь, лишь бы не дописывать книгу, верно?
Маргрет посмотрела на нее без тени улыбки.
– Я беспокоилась о тебе. Хотела поехать с Виктором в больницу, однако дети… Кому-то надо было остаться с ними дома.
Живой интерес Маргрет к ее самочувствию вызвал у Ханны внезапное и весьма неожиданное для нее самой желание оказаться в постели, уснуть, ощущать, что все о тебе заботятся, отдохнуть физически и не думать ни о чем ином, кроме выздоровления. Ее наполняла безумная тяжесть, и это относилось не только к проклятой недействующей руке, а ко всему телу, которое испытывало настоятельную потребность в том, чтобы его окружили вниманием и уходом, ничего не требуя взамен. Возможно, все-таки ей лучше было оставаться в больнице.
– Со стороны Виктора было очень мило приехать и забрать меня. Особенно если учесть, что его собственная рука так пострадала.
– «Очень мило», «очень мило»… Между прочим, ему там тоже наложили швы и сделали перевязку. А по поводу того, что он тебя забрал… Да, верно, он забрал свидетеля, который видел преступника последним. Так что, как видишь, все получилось просто прекрасно, а главное, весьма практично.
Ханна с легким удивлением посмотрела на Маргрет. Что это, неужели в ее голосе звучат нотки ревности? Или, по меньшей мере, раздражение оттого, что в силу своей работы у Виктора постоянно есть возможность общаться с Ханной? Она покосилась на Виктора, который в данный момент разговаривал с кем-то из молодых людей. Хотя он стоял спиной к ней, у нее создалось ощущение, что он краем глаза за ней наблюдает.
– Не хотелось бы критиковать, но я вообще-то надеялась, что здесь будет хоть какой-то алкоголь. Мне бы совсем не помешало чем-нибудь порадовать свой организм.
Маргрет взглянула на нее и укоризненно покачала головой.
– Думаю, что сейчас последнее, чем ты можешь его порадовать, – это яд.
Маргрет прикоснулась к здоровой руке Ханны. Вроде бы простой, ничего не значащий жест, однако Ханне он показался достаточно смелым. В глазах Маргрет сверкнула нежность.