– Уж поверь мне, у меня найдется парочка весьма замысловатых способов заставить его раскошелиться.
– Да-да, видимо, у тебя еще и полные карманы пилюль от жадности, – сказал Фортт и добавил: – А если у него попросту нет денег? Сумма-то немаленькая. Ты же сам говорил, что дела у него идут в последнее время не то чтобы хорошо.
– У кукольников всегда что-то припрятано – на дне сундучка со старыми игрушками, – заявил Гуффин. – Да и вообще, у меня хорошее предчувствие. Такое же предчувствие у меня в последний раз было перед тем, как мне достался поцелуй от Красотки Бэлли из «Трех Чулок».
– Она подарила тебе поцелуй? – Фортт от удивления даже присвистнул: Красотка Бэлли считалась самой неприступной дамочкой из тех, кто танцует на сцене у мадам Велюрр.
– Подарила? – приподнял бровь Гуффин. – Разве я что-то говорил о подарке? Я украл поцелуй! Не пропадать же хорошему предчувствию.
Фортт представил, как именно Гуффин похищает у девушки поцелуй, и его едва не стошнило.
Хотя долго об этом думать ему не пришлось. Совершенно неожиданно Пустому Месту представился новый повод для тошноты.
– О! – воскликнул он. – Труп!
– О. Труп, – повторил Гуффин равнодушно
В переулке действительно был труп. Труп не лежал, не сидел и даже не стоял. Он висел. Был подвешен за петлю, обвязанную вокруг горла, – свисал с карниза, как фонарь на кованой опоре. На трупе были старый фрак, черные штаны и забрызганные грязью туфли. На голове у него сидела съехавшая набок двууголка с поникшим пером, лицо скрывала белая маска с длинным носом. Алый шарф дополнял петлю и свисал до самой земли.
Пустое Место и Манера Улыбаться остановились в нескольких шагах от висельника.
Гуффин зевнул от скуки, словно и правда ничего особенного здесь не было, а Фортт уставился на покойника и тяжело задышал.
– Это не просто труп! – потрясенно прошептал он. – Это наш труп!
– Что значит «наш»? – с безразличием спросил Гуффин, перетаптываясь на месте от нетерпения. – Наши трупы, к счастью, еще никакие не трупы. Уж поверь, я бы заметил.
– Да я не о том, – оборвал его Фортт. – Это же тот хмырь, к которому мы идем! Понимаешь? Его труп.
– То есть уже не наш? – уточнил Гуффин.
– Ты можешь быть серьезным? – Фортт уже порядочно злился: его друг был совершенно невыносим.
– Я не собираюсь быть серьезным, – резко ответил Гуффин, – потому что это не кукольник.
– С чего ты взял? Он ведь в маске. Да и многих ты знаешь, у кого есть четыре руки?
У висельника действительно имелось в наличии на две верхние конечности больше, чем у остальных людей, – для лишних рук во фраке также были предусмотрены рукава.