Сокровище Родины

Антрепренёр махнул рукою.

— Скатертью дорога… Другого найду…

— Так и запишите так, розанчик сладкий!..

— Ну, а теперь уходите вон! — крикнул Антон Антонович.

— Уйдём, уйдём, — заключил Козодавлев-Рощинин и, взяв опять Микулину под руку, увёл её из театра через зрительный зал.

VIII

— Ты, Манюша, не тревожься! Всё это вздор и пустяки, — успокаивал Козодавлев-Рощинин свою воспитанницу, когда они вернулись домой, то есть в гостиницу, где занимали два номера рядом.

Номера были дешёвые, те, что предназначались для лакеев, приезжавших с важными господами, останавливающимися в больших комнатах с окнами на улицу.

— Как же пустяки? — тоскливо возражала Микулина, вытирая платком заплаканные глаза, — ведь нас выгнали, дядя Андрей…

Она уже несколько раз принималась плакать и делала усилия, чтобы удержаться.

— Ну, какое там выгнали! Это пустяки, — повторил Козодавлев-Рощинин.

— Да ведь он прямо сказал, что не велит меня пускать, а из-за меня и тебя прогнал, за что же ты-то терпишь?.. И как же мы теперь будем, ведь у нас денег нет…

— Нет, Манюша; это ты истинную правду сказала!..

— Так как же? Ведь надо уезжать в другой город?

— Никуда мы не уедем, а останемся служить по-прежнему здесь… И деньги будут… Завтра хороший сбор будет, ручаюсь за это, а тогда я возьму у антрепренёра…

— Да ведь он же сказал, что мы не служим… И из-за меня это!..

— Пустяки, милая, ему не обойтись без меня, да и завтрашний сбор от меня зависит. Увидишь — завтра же он за мною пришлёт. Я ему нарочно свой фортель не открывал. Без меня ничего не сделают, а сбор-то необходим. Антон-то этот самый Антонович знает, что публику приучить надо, чтоб она ходила в театр: заманить сначала, а потом уж и пойдёт… А сам он это сделать не умеет. Вот я и выручу…

— А выручишь? — спросила Микулина немного уже более спокойным голосом.

— Непременно выручу! — убедительно произнёс Козодавлев. — Вот увидишь. Ты не беспокойся; если тебя только эти пустяки тревожат, то служить мы будем по-прежнему — и ты, и я, — с голода не помрём с тобою…

— Именно только с голода не помрём! — протянула Маничка.