Сокровище Родины
Я посмотрел направо и налево: парохода нашего не было видно. Они отвезли меня достаточно далеко, и теперь я был всецело в их власти. Теперь, если бы даже и вернулась на риф наша шлюпка с помощью, помощь эта была для меня не действительна. И тут только, поняв, что исчезла для меня всякая надежда на спасение, я увидел, что до сей минуты верил ещё в него и ждал.
Я ждал бессознательно, но обманувшись в своём ожидании, глубоко почувствовал это, и в первый раз мне стало тоскливо и страшно.
Один из черномазых дал мне пинка и показал знаком, чтобы я слез вслед за другими в воду…
У этого черномазого в руках был круглый деревянный, обтянутый кожею щит и копьё, которым он пригрозил мне на всякий случай, для вящего, вероятно, внушения…
Я снял купленные в Порт-Саиде холщовые башмаки, взял их в руки, засучил панталоны и сошёл в воду, послушно зашлёпав по ней по направлению к берегу…
Черномазый со щитом шёл за мною по пятам.
На берегу он потребовал от меня, чтобы я отдал ему башмаки. Я, конечно, отдал. Он поставил их на песок, влез в них ногами, потоптал, сделал несколько шагов, остался недоволен и махнул рукою. Он скинул башмаки и показал мне, что я могу взять их обратно.
Босиком ему было удобнее…
Я этому очень обрадовался, потому что мелкие ракушки, усеявшие песок, пребольно давили и резали подошвы…
Платье и рубашка на мне были изорваны. Вместо шляпы, утраченной ещё во время борьбы, была пожертвованная мне неизвестным милостивцем тряпка, которую я обвязал наподобие чалмы.
Мы вышли на берег у пригорка, довольно высокого, и теперь направились к нему.
Приближаясь, я увидел, что попал в страну не вовсе пустынную, но с известными признаками общественной жизни.
По крайней мере, на пригорке торчало сооружение человеческих рук — нечто вроде устроенной из жердей вышки, служащей, вероятно, береговым знаком.
В самом пригорке была сделана пещера с входом, защищённым земляным валом. Из пещеры вышли нам навстречу люди — как оказалось впоследствии, проводники верблюдов. Верблюды лежали по другую сторону пригорка в тени…
В пещеру вошли не все, вероятно, главные только. Остальные расположились на берегу и стали раскладывать костёр. Меня посадили тут же поодаль и снова связали мне руки, закрутив их назад.
Одну минуту у меня мелькнула мысль: «А что как этот костёр — не для кого иного, как для меня, чтобы сделать из меня жаркое?»
Но над костром устроили небольшой треножник из палок и привесили к нему маленький котелок, куда налили воды из принесённого с баржи бочонка, очевидно, захваченного с парохода…
Воду засыпали крупою и, когда она вскипела, заправили её кусками сала.
Удушливый чад от этого варева доносился до меня ветром и вовсе не возбуждал аппетита. Впрочем, есть мне не хотелось…
X