Должно быть, фигура при этом получилась очень комичная, потому что рассмеялся и повеселел даже старый Джон.
— А ну-ка, разденьте его! — проговорил он.
Наказание, предстоявшее Урвичу (он слышал, что это практикуется на английских судах), заключалось в том, что его, голого, должны были привязать грудью к мачте и затем бить ремнями или особыми плетьми, называемыми кошками, в три или четыре хлеста с свинцовыми пульками на концах.
Неизвестно было только, до смерти ли хотел захлестать Урвича старый Джон…
Урвича не раздели, а сорвали с него одеяние, обхватили его руками мачту и крепко стянули их по другую сторону верёвкой.
То же самое проделали и с ногами, и бедный Урвич неуклюже повис, волей-неволей подставляя спину под готовящиеся удары.
Ремней и кошек не нашлось под руками; старый Джон велел их смастерить наскоро, а пока подступил к Урвичу и стал издеваться над ним.
— Что, мальчишка! — заговорил он. — Я тебе за неповиновение обещал двадцать ударов, но уж теперь не прогневайся, всыплю, пока мясо от костей не отстанет!
— Слушай, Джон, — сказал ему Урвич. — Ты можешь меня бить и мучить теперь, сколько хочешь, потому что я в твоей власти, но только помни, что всякое зло таит в самом себе и кару свою…
— Ты ещё рассуждать! — перебил его с криком Джон. — Эй! Поворачивайтесь живее! Готовы, что ли, плети?
— Готовы! — ответил сзади голос.
Урвич съёжился и зажмурил глаза, ожидая первого удара.
Но к крайнему удивлению Урвича удара, которого он ждал, не последовало.
— Капитан, судно! — доложил рулевой старому Джону.
— Где? — переспросил тот.
— По левому борту.
Привязанный к мачте, Урвич не имел свободы движения, не мог ни оглянуться, ни посмотреть вперёд, где перед ним была мачта, но он имел возможность повернуть голову в сторону.
Он взглянул налево и действительно увидел приближающееся к ним небольшое парусное судно, которое казалось меньше «Весталки».
На мачте его висел чёрный шар, означавший «прошу помощи».
Приближение этого судна не было сразу замечено на шхуне, потому что там заняты были все привязыванием Урвича к мачте.