«О, я знаю».
Он подошёл и присел на одно колено. Положил её лодыжку на своё бедро и расшнуровал сапожок. Затем второй. Откинул их в сторону и приподнялся, снимая с неё накидку. После стянул перчатки, расстегнул пояс. И остановился, рассматривая козлиный череп.
— Ты… если б я стал диатром Рэйки, ты была бы моей Верховной Жрицей, — промолвил он, не скрывая своего восхищения. — И после битв мы пировали бы телами убитых врагов.
— Не знаю, как Рэйка, но меня манят мысли о моей пустынной родине, — прошептала Эйра. — И отправлюсь туда, если всё сложится. А ты… разве хотел когда-нибудь занять трон?
Морай усмехнулся и потёрся носом о белёсую переносицу козлиного черепа.
— На самом деле, я думал об этом. Даже сватов послал к племяннице, чтобы заручиться… впрочем… это уже бессмысленно. Пускай в это играются Вранг и Каскар, дорогая. Там наверняка будет на что посмотреть.
После он снял с её головы череп. Расцеловал тёмное лицо. А затем приподнял её под ягодицы, стянул с неё несколько слоёв рубашек и оставил её обнажённой. Тёмная кожа покрылась мурашками, и он сразу же приник к ней губами — и стал касаться ключиц, шеи, груди и живота.
— Помни про лопату, — прошептал он, целуя её ближе к промежности.
— М-м? Что? — наслаждаясь его ласками, уточнила она.
— Лопата, не орудуй ей, — фыркнул Морай. — Воздержись ещё пару лунаров.
Она вздохнула с нотой возмущения.
«Нашёл время», — означал этот тон. Или: «Я давно уже не соблюдаю предписания врача».
Маргот усмехнулся. Но, глядя в её скульптурное лицо, он расхотел иронизировать. И прильнул к ней.
Их тела соединились в последний раз, и это было прекрасно, как последняя трель вечернего соловья перед казнью.
***
На закате стих весь город. На площади Божьей Милости, перед чёрным пятном, оставшимся от триконха, хотели выставить эшафот; но сделать это так и не успели из-за разразившихся беспорядков. Поэтому Морая с подводы высадили прямиком на брусчатку.
Рыцари Астралингов в голубых плащах и Воинство Веры в белых образовали массивное оцепление. Множество людей, особенно оборванцев, ломилось посмотреть на происходящее. Зеваки толпились на крышах и балконах, печных трубах и стенках.
Но Морая от галдящего сброда отделяло пять рядов тяжёлой конной стражи, и потому зрелище из его убийства вышло бы неважное.
Хотя сам он представлял из себя то ещё зрелище. Он надел свой лучший наряд, ярко-рыжий, украшенный золотой нитью. И поверх этого облачился в сюрко — просторный плащ-нарамник с его гербом, что обычно надевался на доспехи. Сюрко было чёрное с ярким драконьим глазом на груди.
В таких сюрко рыцари выезжали на турниры и оруженосцы опускались на колени перед акколадой. Морай ожидал казни примерно с таким же рвением.