— Мор! Мор! Мор! — грохотали тысячи голосов, как один. Штормовыми валами крики накатывали на вооружённый эскорт, эхом гремели по улицам, сотрясали брусчатку.
На последнем отрезке пути в драконью пасть маргота сопровождал Миссар. Он шёл рядом, как надзиратель, и потому теперь он стал его невольным последним собеседником.
— Позорные люди, — скривился доахар. — Ублюдки на стороне ублюдка.
«В ваших глазах — да», — не мог не согласиться Морай. — «Но я-то знаю, что им не за что меня любить. И всё равно они здесь».
— Великий! — кричали одни.
— Оседлавший смерть!
— Побеждающий чудовище, подобно Аану!
— Созывающий отвергнутых, подобно Схаалу!
— Яростный и непримиримый, подобно Разгалу!
— Истинный доа! Истинный владыка!
— Последний славный доа Рэйки!
— Мор! Мор!
Морай расплылся в улыбке. Восторг тронул его сердце.
«Я стал для вас больше, чем правителем. Вы поклоняетесь мне. Искренни вы, или же Дурик так постарался, мне это льстит».
Однако он вздохнул и покачал головой.
«Это уже не имеет смысла».
И взглянул на Миссара.
— Давай, — распорядился он, будто сам был здесь палачом.
Доахар отошёл в сторону. Он знал: никаких побуждений и слов сциита для Наали не потребуется.
На этом моменте народный рёв охватил всю Брезу. К вооружённому эскорту прибывало подкрепление, и на улицах лилась кровь, превращая казнь Морая в массовую резню.