Бард медлил.
Сам не зная почему, он не решался сдвинуться с места.
Столь многое в его судьбе определилось мелочами, которые не оставили бы и воспоминания в иных жизнях. Знакомство с мастером Гилфи, встреча с Деспоной, несколько чудесных спасений… Всего этого могло бы и не быть, если бы не череда нелепых и малозначительных на первых взгляд совпадений. Почему все это случалось именно с ним? Как знать, быть может, чужие миры тоже регулировались капризами неведомых сил, а Бард слишком был увлечен собственными приключениями, чтобы это заметить? Или же кто-то там наверху и вправду заприметил его и, для собственной ли потехи, или же заключив с другим божеством бессмысленное и жестокое пари, раз за разом разыгрывал над Бардом все новые и новые шутки.
Как бы то ни было, а жребий был брошен.
Бард стоял, словно ноги его вросли в землю.
Он не двинулся даже тогда, когда дверь вагона скрипнула, и мягкий шелест травы ворвался в мерное шипение ночи.
А когда он все же понял, что хорошо было бы развернуться и что было сил бежать назад, было уже поздно.
– Госпожа! – раздался знакомый голос.
Шелест травы удалялся от обочины вслед за черной фигуркой, закутанной в шаль. Госпожа направлялась в поле.
– Госпожа! – отчаянно взмолился голос.
Первый шелест затих, но теперь вместо него зазвучал новый, более настойчивый и немного неловкий. Вслед за первой тенью устремилась новая.
– Руфус! Возвращайся сию же минуту! – воскликнула первая тень, и Бард вздрогнул.
Разрази его молния, если то не был самый чудесный из всех голосов, что он когда-либо слышал. То был голос женщины.
– Госпожа, я вернусь только вместе с вами! – не сдавался тот, кого звали Руфусом. Бард сразу узнал неразговорчивого слугу таинственной госпожи. Его сухощавый силуэт нерешительно застыл перед ней посреди поля.
Бард не решался пошевелиться. Одно резкое движение, и кто-то из них непременно увидит его, разоблачит. Он опасался вздохнуть слишком громко. Он отчаянно пожелал слиться с мраком, зная все это время, что его силуэт наверняка полыхал сейчас на фоне оставшихся за спиной огоньков злополучной таверны.
– Руфус, прошу тебя, ступай обратно в вагон, – повторила женщина.
Ее голос звучал, как глоток холодной воды в прожженной пустыне.
– Здесь опасно, госпожа! – решительно отрезал слуга, но голос его дрожал.
– Руфус, –тихо, почти с нежностью повторила она. – Прошу тебя, старый друг. Ты же знаешь, что я целыми стуками сижу взаперти. Я устала дышать затхлым воздухом этой усыпальницы на колесах. Я устала от всего.
– Я отворю дверь, и вы вдоволь надышитесь, госпожа. Только вернемся обратно…