– Я вижу вас насквозь! – огрызнулся слуга, но сам при этом соизволил слегка покраснеть и посмотреть вниз.
Бард вздохнул и решил помочь ему.
– Ваша госпожа скучает по родным краям?
– Я не вправе обсуждать госпожу без ее ведома, – с достоинством заявил Руфус.
– Но вы же понимаете, что просьба несколько абсурдна, и я не обязан ее исполнять, не имея на то убедительных причин?
– Понимаю. И в то же время она в достаточной мере несложна для того, чтобы принять ее без лишних расспросов, как подобает настоящему менестрелю.
Руфус поднял взгляд и посмотрел Барду прямо в глаза.
Бард вздрогнул.
В этом взгляде было что угодно, кроме слегка комичной сварливости старого слуги своей госпожи. В этом взгляде было что угодно, кроме вошедшей в привычку раздраженности пожилого человека во время долгого путешествия. В этом взгляде было гораздо больше. Барду тут же вспомнилась вчерашняя угроза, сказанная ночью в поле и не обращенная к кому-то конкретному, но оттого еще более страшная.
В этом взгляде была стальная решимость человека, который ни перед чем не остановится.
Барду был знаком этот взгляд. Он видел его слишком часто для того, чтобы не принимать его всерьез.
– Как скажете, господин Руфус, –ответил он, надеясь, что хоть какие-то отголоски недавней насмешливости еще оставались в его голосе. – Ваше замечание справедливо. Я вел себя недостойно. Вашу просьбу действительно очень легко исполнить. Я обещаю вам то, что вы просите.
Руфус молча кивнул и удалился, исчезая где-то между вагонами.
«Интересно», подумал Бард, «как далеко можно зайти, чтобы угодить одному мельком увиденному силуэту с чудесным голосом?»
***
Темнота застала их у подножия одинокого холма. До ближайшей стоянки был еще час пути, и лагерь было решено разбить здесь.
Караван тоскливо остановился на ночлег. Для всех, кроме Барда, путешествие окончательно превратилось в рутину. Менестрель же продолжал путаться в сомнениях и подозрениях.
Как и днем ранее, вагончик таинственной дамы остановился на почтительном расстоянии от основного каравана. Пока наемники, все как один в высоких сапогах и грубых перчатках из толстой ткани, выкашивали траву и раскладывали кострища для будущего огненного полукружия, Бард, невинно посвистывая, приблизился к границе лагеря.
– Менестрель, – Ханси небрежно кивнул ему.
Главарь наемников опирался о стену повозки и держал в левой руке горсточку темных ягод, которые он с методичным наслаждением пережевывал и выплевывал косточки так, чтобы попасть в колесо.