Логин догадался, что устраивают овацию «невинно пострадавшему», – ведут его с почетом по городу, показать всем, что репутация Молина не пострадала. Лица были торжественные и, как часто бывает в неожиданно-торжественных случаях, довольно-таки глупые. Герой торжества хранил на лице угрюмо-угнетенное и очень благородное выражение и шел ребром. Лет двадцати семи; лицо, покрытое рябинами и прыщами; багровый нос записного пьяницы. Копна курчавых волос приподымала на голове поярковую шляпу. Лоб узок; череп с хорошо развитым затылком казался толстостенным; громадные скулы придавали лицу татарский характер. Синими очками в стальной оправе прикрывались тусклые, близорукие глаза. В руках громадный букет цветов.
Поравнявшись с этим обществом, Логин приподнял шляпу. Мотовилов сказал:
– Вот кстати, Василий Маркович, пожалуйте-ка к нам сюда!
Логин остановился на мостках и спросил:
– Прогуливаетесь, Алексей Степаныч? Триумфальная толпа приостановилась посреди улицы. Все смотрели на Логина с вызывающей угрюмостью.
– Да, прогуливаемся, – значительно ответил Мотовилов.
– Что ж, доброе дело. А меня прошу извинить – устал. Имею честь кланяться.
Логин опять приподнял шляпу и пошел дальше. Пожарский догнал его и спросил:
– Как же это вы в наше триумфальное шествие не впряглись? Ведь вы рассердили этим седого прелюбодея.
– Глупо это, мой друг. Те, ну чиновники там разные – они… ну, у них связи, боятся, может быть, наконец, просто пешки. А вы-то зачем? Человек вы независимый, в некотором роде – артист, так сказать, – и вдруг!
Пожарский добродушно засмеялся.
– Не ехидничайте, почтеннейший синьор: я единственно из любви к искусству.
– Это как же?
– Мимику, значит, изучаю. Нашему брату это необходимо. Ну, да и то еще, грешным делом… знаете сами: польсти, мой друг, польсти…
– Коли не хочешь быть в части? Так, что ли? – закончил Логин.
– Вот, вот, оно самое и есть. То есть не то что в части, а все же сборы, ну да и бенефисишко. Эх, почтеннейший, все мы от всех вас в крепостной зависимости обретаемся, вот ей-богу. Да что, батенька, главного-то вы не видели, – много потеряли, ей-богу! У врат обители святой, – то бишь перед острогом, – вот где было зрелище! Мотовилов речь на улице говорил, дамы плакали, барышни ему, герою нашему, цветы поднесли, – видели, букетище! Ната и Нета и подносили. С одной стороны, знаете, ангельская непорочность, а с другой стороны – угнетенная невинность.
– А со всех сторон глупость и пошлость, – злобно сказал Логин.
Пожарский захохотал:
– Злитесь, почтеннейший. А я рад, что вас встретил. Теперь я от них отстал и, кстати, географию города изучать пойду. Барышни Мотовиловы отправились купаться, так мне надо пробраться в ту сторону.
– Подсматривать? – брезгливо спросил Логин.
ebooksa