Тяжелые сны

– Эти книги годятся только для того, кто богат жизненным опытом. Сердца неопытные, незакаленные только напрасно ожесточаются при чтении таких книг, пропитываются ложными взглядами, а противовеса в пережитом и испытанном нет.

Анна внимательно смотрела на Андозерского. Легонько усмехнулась. Сказала:

– Что ж делать! Эту начала, так уж надо кончить.

– Ох, не советовал бы! Но, впрочем, не будем терять дорогого времени. Я хотел сообщить вам кое-что, вы позволите?

– Пожалуйста.

Андозерский замолчал, словно отыскивая слова. Анна выждала немного и сказала:

– Я слушаю вас, Анатолий Петрович.

– Видите ли, этого в коротких словах не скажешь. Да и нет, пожалуй, слов подходящих: все старо, избито. Вот видите, весна, цветы цветут, – все это настраивает так мечтательно, молодеешь весной.

– Ваша весна уже прошла, – лукаво сказала Анна.

– Да, прошла, украдкой, незаметно, а теперь возвращается, да какая прекрасная! Душа радуется, становишься добрее и чище.

– Чем же вы отметили этот возврат вашей весны? – тихо спросила Анна.

Смотрела вдаль мимо Андозерского. Глаза ее сделались грустными.

– Пока еще не знаю, – сказал Андозерский, – но думаю, что отметил чувством.

– Вы говорите, что стали добрее, лучше, – конечно, это не фраза?

– Да, да, это верно! – воскликнул Андозерский. Он видел лицо Анны только сбоку: она повернулась на стуле и, казалось, внимательно рассматривала что-то вдали, там, где сквозь ярко-зеленую листву сада виднелись золоченые кресты городских церквей. Сказала медленно, раздумчиво:

– Это бывает редко, так редко, что в такие праздники души как-то даже и не веришь. Добрее, лучше – как это хорошо, какое просветление! После причастия так чувствуют себя верующие. Но вот, скажите, как же это отражается в вашей деятельности, в службе?

Анна быстро повернулась к Андозерскому и внимательно всматривалась в него. Ее лицо вдруг вспыхнуло и отражало быструю смену чувств и мыслей.

– Это, Анна Максимовна, сухая и грубая материя, моя служба, – для вас это вовсе не интересно.

Аннино лицо внезапно стало равнодушным. Она сказала холодно:

– Извините. Я приняла это за чистую монету: думала, вы в самом деле хотите рассказать о вашем ренессансе.