По пыльной дороге шли и ехали карасяевцы и гости, опоздавшие на праздник. При встрече с ними девушка улыбалась, отвечая на приветствия легким кивком головы. Не было, пожалуй, человека, который не бросил бы на нее взгляда, не спросил бы о чем-нибудь. Женщины еще издали приветливо махали руками и кричали:
— Ты платок надела бы на голову, милая! Жарко, как в печке!
— Почему так рано возвращаешься, милая Зифа? Не понравился тебе праздник?
— Что-то голова разболелась, — коротко ответила Зифа, торопясь уйти, чтобы избавиться от дальнейших расспросов. Не могла же она рассказать им о том, что Буран пренебрег ею. До сих пор еще пылали щеки от стыда. Она боялась смотреть людям в глаза. Вдруг узнают, что произошло там, на празднике? И все-таки Зифа не могла ругать Бурана. Она укоряла только себя за безрассудство, за бесстыдство, за глупость, за любовь к Бурану.
Мужчины, здороваясь с девушкой, ласково шутили, все они большие охотники до шуток… Внимание красавицы каждому лестно — и совсем юному, как весенний цветок, и дряхлому, как старая мечеть. Правда, надо отдать им должное: если бы она захотела, то любой с радостью подвез бы ее до самого аула.
На развилке дорог она встретила Закира. Как занятой человек, он всегда опаздывал. Увидев Зифу, он остановил свою гнедую кобылу.
— Не ошиблась ли, девушка, направлением? — любезно спросил он.
— Нет, Закир-бабай.
— Тогда почему убежала с праздника?
Зифа смущенно пояснила:
— Нездоровится мне что-то.
— Пойди отдохни и возвращайся. Если бы я не был в седле, то подвез бы тебя до самого крыльца.
— Зачем? Я и сама дойду!
Закир ударил каблуками по бокам гнедой, и она рванулась вперед, подняв облако пыли.
— Нет, наши парни не умеют ценить красоту, — бормотал он. — Будь мне двадцать лет, разве я позволил бы ей уйти с праздника? Эх, парни, парни!
Дойдя до говорливого ручейка, Зифа опустилась на землю. Вот и сиди здесь, вместо того чтобы повеселиться! Помимо ее воли из глаз брызнули слезы.
Но в таком возрасте печаль не бывает продолжительной. Взглянув на головастые ракиты, распустившиеся над ручьем, она перестала всхлипывать. Ей вдруг показалось, что ракиты с укоризной покачивали вершинами, как будто говорили: «Слабая и смешная ты, Зифа!»
Она закинула на спину косы и подняла к небу заплаканные глаза. Тихо шелестели серебристые листья ракит, весело журчал неугомонный ручеек, вразнобой, точно желая перекричать друг друга, звенели кузнечики, а с места празднества доносился далекий и неясный гул.
Ну можно ли в такой день ей, молодой и сильной, плакать! Зифа наклонилась над холодным ручьем и осторожно, чтобы не намочить волосы, сполоснула лицо. Взглянув в маленькое круглое зеркальце, которое всегда носила в кармане фартука, она улыбнулась и встряхнула головой, точно освобождаясь от навязчивых мыслей.
Поплакала — и хватит!
ebooksa