Аякс сделал крупный глоток пива.
— Красивая.
Эстер постучала по стойке обкусанными ногтями.
— Вот видишь. Можешь, когда захочешь.
— Но рядом с тобой… — Аякс не договорил, потому что молниеносным движением Эстер забрала у него бутылку и со стуком поставила ее так, что длинное горлышко с текущей через край пеной оказалось между их лицами.
— А вот на эту территорию лучше не въезжать, агент. Понимаешь меня?
— Да ты лучше посмотри, в чем ты ходишь, — ответил Аякс, разозлившись. — Да если бы ты хоть чуть-чуть приоделась, тебя на любом конкурсе… — Он опять замолк на полуслове, на сей раз из-за того, что бутылка, которую Эстер с силой смахнула со стола, разлетелась вдребезги о стену.
Аякс был ошарашен не внезапным броском и не брызчатым пузырящимся пятном на стене, а потемневшими от бешенства глазами Эстер — темно-голубые, сейчас они казалась ему иссиня-черными, как воронье крыло.
— Знаешь такую мудрость: человек — душа внутри трупа? — спросила Эстер вполголоса.
— И что?
— И что это есть мой тебе ответ, агент ноль-ноль-ноль. Ответ на предложение участвовать в конкурсах красоты, и на все другие вопросы в том же роде — и про достойных местных мужиков в особенности. Договорились?
Оцепенев не столько от растерянности, сколько от восторга перед этим субтильным существом, сумевшим так запросто его напугать, Аякс с трудом выдержал взгляд Эстер. От ее губ пахло мятой, от испачканного лба — мазутом.
— Договорились? — повторила она мягче.
— Договорились, — кивнул Аякс, продолжая таращиться на нее, и громко сглотнул слюну.
Он уже откровенно дурачился и хотел, чтобы Эстер поняла это. Еще несколько мгновений Эстер смотрела на него сурово, потом у нее поджались губы, на щеках проступили ямочки, и она снова прыснула в полотенце.
Замывая, минуту спустя, пятно на стене и собирая бутылочные осколки, она убежденно сказала:
— Испугался.
Аякс сидел у стола с новой бутылкой пива.
— Испугался — чего?
— Да ты посмотрел бы на себя, когда я… У тебя были глаза… — Эстер на секунду замерла с прижатой к стене губкой, из которой бежала пенная струя. — Ты смотрел на меня, как кролик на удава.