— Что именно? — Аякс вернул листок.
— Этот значок? Вы как-то спрашивали у меня, что значит «Soma-sema». Надпись была частью этого знака?
— Да. Что-то похожее.
— А на чем вы видели знак?
Аякс спросил в ответ:
— А вы на чем?
Мариотт перевел дух.
— Это так называемое «змеиное клеймо». Самый первый, наверное, логотип компании под управлением Авраама ле Шателье. Клеймом этим маркировался рудничный инвентарь — кирки, лопаты, отбойные молотки, вагонетки, каски и тому подобное. Ходила молва, что личная печать ле Шателье тоже имела форму «змеиного клейма», только особой формы, с измененными пропорциями и деталями. Я интересуюсь, где вы могли видеть это клеймо, так как давно ищу изображение оттиска печати ле Шателье.
— Тоже, значит, интересуетесь историей Горы? — усмехнулся Аякс.
— Столовая Гора и история — как масло и вода. Вспоминать историю Столовой Горы — все равно что вспоминать собственные роды. Да вы и сами, наверное, уже это почувствовали. Нет ничего более несовместимого, нежели история и Гора.
— Высохшее устье Леты, — вспомнил Аякс — А как же городской архив?
— Городской архив — это решетка в сливной горловине. Фильтр. И всю застрявшую там официозную дрянь можно только вычистить или сжечь.
— А у вас имеется свой фильтр?
— Имеется. Полагается даже — по роду службы.
— Все-таки полагаетесь на свою память?
— Нет. Полагаюсь на бумагу. Очень просто, правда? Чтобы обладать в Столовой Горе памятью, надо располагать не столько серым веществом, сколько целлюлозой. Надо, — Мариотт провел пальцем в воздухе ломаную черту, — записывать. Не пробовали?
— Что такое кенотаф? — спросил Аякс.
— Вы уже спрашивали.
— Я был на кладбище при переносе могил. Под надгробьями-кенотафами находятся реальные захоронения.
— Где вы это видели? — сказал с улыбкой Мариотт.