Сердце кошмара

Асмер видел, как все меняется, эволюционирует. Затем уже вся планета, каждый клочок суши и каждая впадина моря, кишели жизнью. Жизнь эта была невероятно разнообразна, и иногда на одном метре любой поверхности, неважно суши или воды, можно было увидеть огромное множество различных форм и видов живых существ.

Затем он услышал голос. Тот же самый, что слышал там, наяву, но в этот раз голос был не один. Ему вторило сотни других, более тихих.

Теперь уже голубой небосвод озарила вспышка. Падающий в этот раз метеорит был гораздо меньше, и, как только вошел в атмосферу, тут же разлетелся на множество более мелких кусков, разлетевшихся по всей планете. После них не оставалось кратеров, вообще никаких следов, что в это конкретное место упало космическое тело, словно оно не рухнуло, а слегка приземлилось, едва коснувшись поверхности. Два обломка, один из которых был разительно больше других, упали совсем близко друг к другу.

И Асмеру не нужно было сверяться с картами, чтобы понять куда. Видя, долину, раскинувшуюся под ним, озеро, впадающее в море, он понимал, что вырастет здесь спустя, вероятно столетия. Он знал, что долина вскоре превратиться в город, а берег озера в рыбацкую деревушку, которой суждено будет превратиться в ужасную обитель проклятых.

А планета тем временем продолжала меняться. Однако, она словно бы поделилась на зоны, в которых жили существа, невероятно похожие друг на друга не только внешним видом, но и физиологией, и в то же время сильно отличающиеся от обитателей других регионов.

Конечно, были и лишенные некоего видового влияния зоны. Здесь жизнь менялась вследствие потребностей выжить. Изменялась, вырабатывая признаки, помогающие в определенной, конкретной необходимости, что возникала от банальной потребности жить и оставлять потомство. Само собой, эволюция здесь протекала гораздо медленнее, но для Асмера, зрителя, который мог в любой момент ускорить представление, все происходило быстро.

Он видел дно океана. И два совершенно различных его района. В один из них упал осколок метеорита, и Асмер смог наглядно увидеть, насколько по-разному развивалась жизнь на его дне. До этого разнообразная и пестрая, после падения камня в районе нескольких километров, жизнь начала превращаться в серую и унылую. Разноцветные рыбы самых разных форм и размеров начали превращаться в подобие длинных, серебристых змей с длинными плавниками, покрывающими большую часть туловища, а некоторые из них обзавелись вытянутыми, зубастыми пастями и безглазыми мордами. Район превратился в настоящий ад, кишащий этими монстрами, которые удивительно быстро, если учесть то, что от голода им приходилось есть друг друга, плодились. А голодали они, в первую очередь потому, что обитатели всего остального дна обходили этот полный кровожадными монстрами район стороной, а чудовища не покидали границ влияния изменившей их силы, которая, словно поводьями удерживала их внутри круга, лишь иногда отпуская единицы на волю, где те сеяли ужас и разрушение. Туда, где жизнь развивалась своим чередом, где каждое изменение, каждая мутация, эволюция и деградация приходили ровно в тот момент, когда это было нужно, когда организмам нужно было приспособиться к изменяющейся окружающей среде.

Асмер отвел взгляд от дна океана. Теперь он знал, куда нужно смотреть. На ту самую долину, куда упал самый большой осколок. Средь зеленых холмов и раскинувшихся внизу болот он видел небольшое темное пятно, от которого веяло присутствием чего-то ему хорошо знакомого, почти родного – хозяина того самого голоса, что овладел Асмером, его разумом и телом.

Это был вход в пещеру, настолько темный, что даже в ночном мраке, во тьме, когда не светят даже звезды, овал входа в подземные лабиринты выделялся черным свечением. Асмеру трудно было объяснить, да он и сам не понимал, как такое может быть, но он видел, как лучи абсолютно черного света выходят из пещеры и, изгибаясь и искривляясь, устремляются прочь от пещеры.

Но было еще кое-что, что выделяло эту долину от картины всего мира.

Она была мертва.

Здесь не было жизни. Ни единого насекомого, ни единой живой твари. Здесь было пусто, даже растения, что росли на земле долины, выглядели чахлыми и слабыми. Но так было недолго.

Очередной ночью, что наступила через несколько секунд после предыдущего утра, разумеется, лишь для Асмера, из небольшого подлеска, расположенного в перевале через горы, кольцом окружающих долину, показалась россыпь огней, двигающаяся в направлении темного пятна, чернотой зияющего меж холмов.

Асмер подумал, что это люди, но он ошибся.

Этого, конечно, он не мог ожидать. С самого детства все, кто рассказывал Асмеру историю города, были твердо и бесповоротно уверены, что святые обычные первые люди, отличающиеся от современных лишь речью. Об это же говорили и все книги, в которых, так или иначе, фигурировало это слово.

Все они ошибались.

Святые не были людьми. Конечно, отдаленно напоминали, но все-таки ими не были, по крайней мере, в обычном понимании слова человек. В этом случае, они были чем-то большим. И Асмер четко это видел, даже не приближаясь к ним.

Святые были много выше людей и крупнее. Даже покойный Архильд, который был тучнее большинства знакомых Асмера, выглядил на их фоне карликом. Самый низкорослый из Святых был, как минимум, в полтора раза выше него. Их тело было покрыто твердой и грубой, как кора дерева, кожей самого различного цвета: от светло бежевого до почти черного. Волосяной покров их тоже был абсолютно разным. У некоторых волосы ограничивались лишь макушкой головы и пахом, а у других покрывали подавляющую часть туловища. К тому же, Асмер явно различал их пол: женщины – те, что покрасивее и с выпуклыми молочными железами, а мужчины, наоборот, обладающие более грубыми и крупными чертами лица и более внушительными торсом и мускулатурой. При том, при всей этой их грубости, лица Святых не выглядели уродливыми, наоборот, даже красивыми, в какой-то странной, необычной манере. Асмер предполагал, что, в основном, благодаря большим глазам с горизонтальными зрачками щелочками, радужки которых переливались всеми цветами радуги и выглядели волшебно. И хоть святые и выглядели полуголыми дикарями, но стоило одному из них, тому, что шел во главе – огромному мужчине с длинной каштановой бородой, заговорить, как первое впечатление развеялось. Асмер услышал лаконичную и членораздельную речь, а также невероятно глубокий и приятный голос, пробирающий до мурашек.

Вскоре Святые остановились, разбив лагерь, недалеко от входа в пещеру. Они явно были опечалены, видимо, не это они ожидали здесь увидеть. Не низкорослые больные деревья и пожухлую траву на бесплодной земле. И Асмер видел, что они не до конца собирают свою поклажу, не собираясь здесь оставаться надолго. Однако он знал.

Уйти из этой долины им было не суждено.