— Он с Буокаем расправится.
— За старика не беспокойся! Кто-нибудь в тундру отправится, он и присоединится…
Разговоры эти — были бесконечными. Добрая женщина с тревогой вглядывалась в осунувшееся лицо больной: Нюргуне становилось все хуже. Между тем купец сменил тактику: он прекратил ругаться с Буокаем и стал «осыпать» Нюргуну подарками. Еще с порога он растягивал губы в умильной улыбке:
— Ну, как, моя красавица? — Потом присаживался на орон и протягивал Нюргуне латунный гребешок или дешевые бусы: — Смотри-ка! Гостинчик тебе принес. Нравится?
Нюргуна отворачивалась. У хозяйки юрты сжимались кулаки.
— Лекарь приехал, дочка! — шепнул на ухо спящей девушке Буокай. Он всегда будил ее шепотом, чтобы не напугать.
Нюргуна открыла глаза. Лекарь? Зачем лекарь? Она же сказала Буокаю, что никакого доктора ей не надо: не хватало попасть еще в одну кабалу… Вчера они сговорились: когда девушке станет легче, Буокай убежит в тундру. Взять одну оленью упряжку — Буокай имел на нее полное право — и бежать как можно скорее от страшного купца. Единственное, о чем жалела Нюргуна — что не встретится с сударским Иваном. Хорошо бы расспросить его, наверняка он хоть что-нибудь знает о дорогих ей людях — Василии, Боккое, Аныс… Два года прошло как-никак, мало ли что могло случиться в Кыталыктахе…
— Зачем ты привел, мы же условились.
— Я ни при чем, дочка!
— Аким, что ли?
— Откуда! Сам приехал доктор.
— Сам?
Девушка с усилием приподнялась. «Доктор, оказывается, русский!»
У огня, наклонившись немного вперед, сидел высокий человек с пушистой светлой головой. Щеки его, по-видимому, были обморожены — они пылали нездоровым румянцем. Он энергично растирал над пламенем пальцы и хлопал ладонями по коленям.
— Снегом, снегом лицо надо!.. — крикнул ему Буокай. — Эх, — с сожалением покрутил он головой, — не знает, видно, доктор нашего мороза.
— Что ты болтаешь! — бросила ему мимоходом Дайыс. — Он двадцать лет в нашем наслеге лечит.
Старик смущенно взъерошил жидкие волосы и уставился на русского. Хозяин юрты, невероятно худой Мичэкэ, настрогал мороженой рыбы и подал гостю. На Севере человеку с мороза полагается сначала поесть строганины, а потом уж приниматься за горячее.
Бородатый доктор без жадности, но с видимым удовольствием опорожнил тарелку. Буокай одобрительно закивал головой: оказывается, этот русский знает северные обычаи!
— Видно хороший человек, — потихоньку сказал он Нюргуне. — Ты хорошенько рассказывай, где что болит, не стесняйся. Вылечит. Нравится мне этот человек, добрый, должно быть. Русские все добрые. Вез я одного, знаю…