Огонь… Вечный спутник северного человека, хранитель его жилья и тела… Как хочется протянуть к нему побелевшие от холода руки; ощутить лицом его доброе дыхание.
Нюргуна подняла голову и вздрогнула: вдали, у подножия гор, в белесое небо поднимался синий дымок.
— Дым, отец! Дым! Там люди?
— Где? — вскочил Буокай, протирая глаза ребром ладони.
— Там, там! Смотри!
Лицо Буокая посуровело.
— Это не дым. Накаркал я на нашу голову… — Он обреченно махнул рукой. — Пурга.
Теперь уже и Нюргуна разглядела, что дым совсем не синего цвета. Это скорее была снежная пена. Она стремительно приближалась.
— Куда же нам, — бормотал старик, — куда?… Да, к высокому берегу… Садись, Нюргуна, скорей!
Он поднял собак. Через минуту упряжка уже летела поперек реки. Оставаться на льду они не могли — пурга растерзала бы их, разметала в разные стороны, смяла и навеки засыпала снегом. Нарта вылетела на берег, перемахнула береговую гряду и помчалась вдоль нее в поисках укрытия. Внезапно вокруг засвистел ветер. Снег и тьма отрезали людей от собак. Управлять упряжкой стало невозможно. Нюргуна вцепилась в нарту. Она не слышала, что ей кричал старик, она думала только об одном — не оторваться.
Парта упрямо двигалась против ветра, но куда — никто из них не знал, ни Нюргуна, ни Буокай, ни даже собаки.
Вдруг Буокай остановил нарту, выпряг собак и привязал их к саням сзади. Затем он разжал закостеневшие пальцы девушки.
— Будем сами тащить нарту. Так лучше! — крикнул он в ухо Нюргуне.
Нюргуна, ничего не соображая, вцепилась в постромки. Они медленно пошли по колено в снегу. Сзади, сбившись в кучу и жалобно повизгивая, мешая друг другу, брели собаки.
Нюргуна не поняла сразу, что случилось. Она только почувствовал а, что куда-то стремительно падает. Вслед за тем что-то больно ударило ее в бок. Нюргуна инстинктивно взмахнула руками и схватила ледяной полоз нарты. Потом где-то над ухом раздался истошный собачий вой, девушка на мгновение потеряла сознание. Очнулась от прикосновения чего-то холодного. Это Буокай растирал ей лицо снегом.
— Испугалась? — с усилием улыбнулся он.
Нюргуна тоскливо кивнула головой.
— Руки-ноги целы? Ничего не болит?
Нюргуна приподнялась на локтях.
— Кажется, нет.