— Заводи! — скомандовал доктор.
Игорь с такой силой крутанул маховик, что мотор сразу взревел, и сизые кольца дыма покатились по реке.
Я уселся за руль, Вовка с Игорем — возле мотора. Виталий Львович, все еще хмурясь и покачивая головой, расположился в носовой части.
— Прибавить газку! — весело крикнул доктор, сталкивая моторку.
Лодка качнулась на воде, потом сделала плавный разворот и понеслась от берега.
— Счастливо! — махнула голубой косынкой Тоня, прижимаясь к отцу.
И мне сделалось грустно. Приход Маклакова помешал по-хорошему проститься…
Ангарская быстрина подхватила лодку. Все глуше становились голоса, стерлись расстоянием лица, и только голубая косынка, как флажок, еще долго виднелась на берегу. Тоня, Тоня… Почему она не поехала с нами?
Моторка уже вышла из мелководья протоки и шумливо шла навстречу течению. Знакомые места — островки, разводья… Здесь мы с братом не раз охотились на уток.
Лодка уверенно шла вперед, и вот уже справа замелькали темные лесистые сопки, у подножия их временами вились паровозные дымки. По левую сторону, за зелеными шапками островов, маячили чуть заметные очертания города. Он все удалялся, удалялся… А прямо перед нами расстилалась широкая синь Ангары, освещенная горячими лучами солнца.
Виталий Львович, придвинувшись к Игорю и Вовке, стал с увлечением что-то рассказывать. До меня доносились лишь отдельные слова. Но когда напротив небольшой деревушки профессор вскочил и энергично махнул рукой поперек реки, я понял: здесь в будущем ляжет могучее тело ангарской плотины. Когда это будет?
От воды и от зелени, от солнца и от неумолчного рокота мотора кружилась голова.
Вечерело. За лесистыми сопками багровел закат. По воде с берега потянулись черные тени. Показался мысок мохнатого острова. Решено было пристать на ночлег.
Я круто повернул руль. Лодка пронеслась еще вперед и плавно взлетела на шелковистую осоку…
С острова уезжали ранним утром. Снова речной простор, снова рокот мотора. Ангара здесь стала заметно уже, а течение сильней. Лодка с трудом продвигалась вперед, подолгу задерживаясь на перекатах. Во всем сказывалась близость Байкала: воздух стал прохладнее, по берегам потянулись высокие скалы. Нежную зелень березовых рощ и осинника сменила темная хвоя сосен и лиственниц.
Еще один поворот за остров… Здесь отвесные берега реки сблизились, поднимаясь ввысь и как бы образуя ворота. Из них, из этих каменных ворот-великанов, седой Байкал выпускал на просторы Сибири свою единственную дочь — Ангару.
Вот слева у берега над водой показался кусок мутно-зеленой скалы. Вершина ее плоская, как крышка сундука.
— Шаманский камень! — приветственно помахал своей шляпой Виталий Львович.
Возле истока реки течение было почти неодолимым.
— Не подкачай, милый! — хлопотал Игорь возле мотора.
ebooksa