Когда нам семнадцать

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ноябрь — сентябрев внук, октябрев сын, зиме родной батюшка, — проговорил Вовка и зябко похлопал рукавицами.

— Погодка, прямо сказать, чукотская! — отозвался вынырнувший из темноты Игорь.

— Смотри-ка, не очень зубоскаль, — сердито ответил Вовка. — Ты откуда?

— С узла. Микрофон настраивал.

— Ну, раз пришел, пришвартовывайся к нам!

На углу Филя огляделся, спросил о чем-то Тоню и предложил нам с Игорем перейти на противоположную сторону улицы. Сам же с Вовкой отправился вслед за Тоней.

Некоторое время все было спокойно. Игорь, уже знавший о происшествии с Тоней, зорко всматривался вперед. Вдруг на повороте улицы он схватил меня за руку:

— Гляди!

Перед Тоней замаячили две смутные фигуры. Мы подбежали, Филя с Вовкой были уже здесь, и, включив фонарики, навели их на неизвестных. Это были парни в замасленных куртках.

— Они? — повернулся к Тоне Филя.

— А тебе чего? Что ты фонарем в рожу тычешь? — простуженным голосом прохрипел низкорослый вертлявый паренек.

— Хочу знать, откуда вы. Заводские? — спокойно спросил Филя.

— Заводские! Ха!

Парни, переглянувшись, сошли с тротуара на мостовую. И вдруг припустили от нас.

— Аллюр три креста! — закричал Вовка.

Мы бросились за ними вдогонку. Парни свернули в переулок.

— Куда они? — убавил шаг Игорь. — Переулок ведет к нефтяным складам и к пустырю. Да ну их! Гнаться в темноте, по морозу… Подкараулим теперь в другой раз.

Но предложение Игоря не получило поддержки, мы повернули следом за парнями. Переулок совсем не освещался. Окна жилых бараков еле-еле мерцали, точно в них были вставлены не стекла, а куски просаленной бумаги. Под ногами змеисто струился сухой снег. А преследуемые точно растаяли во мгле.

Мы остановились, решая, что же предпринять дальше. Мороз покусывал лицо, пробирался за воротник, в рукава… Я вспомнил, что где-то здесь, поблизости, живут Минские. Хорошо бы забежать погреться!

Неожиданно позади нас сквозь свист метели донесся рокот мотора. По переулку запрыгал ослепительно яркий луч.