— Не огорчайся, — успокоил Веньку Иван Кузьмич, — дела, видать, на поправку пошли. Вчера вечером мы с жинкой остатки борща ему скормили. И ел он, как говорится, с огромаднейшим аппетитом.
Да Венька и сам видел, что, прожив в доме охотника какую-то неделю, Верный мог уже не только свободно вставать, но и ходить и далее потихоньку бегать, стуча коготками по полу. Живот его заметно уменьшился, зато хвост сильно подался в длину.
— Первый признак здоровья — хвост! — не мог нарадоваться Иван Кузьмич, поглаживая остроконечный, с рыженьким оттенком хвостик Верного. — А на конце хвоста, Венька, кисточка! Ей-бо, гляди, кисточка! — умилялся охотник, и немолодое обветренное лицо его с глубоким шрамом на левой щеке сияло в улыбке. — Теперь подоспела пора загинаться этой кисточке вверх…
Полный радости и хлопот, Венька почти не бывал дома. Вернувшись из школы, он быстро проглатывал бабкин обед и мчался к Ивану Кузьмичу. Покормив щенка, Венька выводил его на улицу, валялся с ним в снегу, гонялся за серой жирной свиньей, частенько посещавшей двор. А возвратясь с прогулки, делал уроки, помогал по хозяйству сухонькой и вечно занятой Евдокии, снова кормил Верного и только тогда уже отправлялся домой.
Однажды, когда Венька вернулся поздно вечером, бабка, сурово шевельнув бровями, спросила:
— Где это ты пропадаешь? Я думала, ты к Игорю Леонтьевичу ходишь уму-разуму набираться. А ты…
Пришлось сказать правду.
— И щенок живой? — удивилась бабка.
— Еще какой! — воскликнул Венька, заметив, как подобрело суровое бабкино лицо.
— Так ты что же, паршивец, его в чужом доме держишь? Неси сюда, места всем хватит. Игорь Леонтьевич очень о нем спрашивал. Деньжат на пропитание подкинул…
— Деньжат?
В один миг Веньке стало все ясно. Видать, и сумма была подходящая, сумевшая размягчить твердокаменное сердце Анфисы Петровны. Венька не стал ждать повторного приглашения и тотчас сбегал за щенком.
С этого часа жизнь Веньки пошла еще веселей. Встав утром пораньше, он мчался с Верным на прогулку, кормил его из глубокой миски, которую поставила ему сама бабка, и отправлялся в школу. Во второй половине дня все как бы начиналось сначала.
Щенок был чистоплотным, послушным, особенно голосу бабки, и, если бы не куры, поднимавшие при каждом его появлении перед курятником гвалт, в доме Анфисы Петровны царили бы прежний мир и покой. Но, как всегда, неприятности приходят нежданно-негаданно.
Решила как-то Анфиса Петровна заняться сундуком, в котором хранилось ее девичье приданое. В доме запахло нафталином, старыми духами, оставлявшими во рту привкус меди; на спинках венских стульев появились какие-то полотенца, платки, куски материи, а на веревку у печки было вывешено для просушки белое с кружевами подвенечное платье.
Задумавшись, сидела Анфиса Петровна в своем закутке, перебирая хрустальные вазочки, слежавшиеся салфетки… Вдруг ее чуткое ухо уловило злобное рычание. Выйдя на кухню, она посмотрела за печку, охнула и, схватившись за сердце, опустилась на стул. А в это время под кроватью Веньки летели клочьями старинные кружева, трещал по швам и без швов еще крепкий батист. Остатки свадебного наряда щенок затащил на свою подстилку и, довольный, улегся спать. Там его и увидел Венька, когда, вбежав в дом и почуяв что-то недоброе, заглянул под кровать.
Впервые за все время пребывания у бабки Веньке стало искренне жаль ее. Не говоря ни слова, он подбежал к ней, обнял ее седую голову и поцеловал в мокрую щеку.
— Веня, — еле слышно сказала бабка, — убери эту тварь из дому. Я за себя не ручаюсь, Веня…
Венька понимал, что в жизни его наступил решительный момент. Смалодушничай он, отнеси щенка химику, и кто знает, что станет с Верным? Однако недаром же говорится, что не вечно бывает тень, обязательно появится свет. Этим светом явилась мама. Громыхая чемоданами, она шумно вошла и, как была в оленьей дошке, рукавицах, маленькая, румяная, с обветренным от мороза и северных ветров лицом, бросилась к Веньке с бабкой и разрыдалась от счастья…
Две недели в тесном домике на окраинной улице Тобольска шло нескончаемое веселье. Мама рассказывала об интересной экспедиции, восторгалась здоровым видом Веньки, говорила, что он подрос, и беспрерывно обнимала мать.
ebooksa