Здорово, брат.
Что ты знаешь?
Вся сторона говорит о тебе. Вся сторона эта наполнена тобою. Я знаю все твои дела. Ты имеешь неприятелей, Вольф. Тебя разорили до основания, с тобою поступили неслыханно, брат!
Есть человек, который жалеет обо мне, и этот человек — разбойник.
Ах! любезный Вольф, как я рад, что вижу тебя, но — черт задави! ты идешь на висельницу?
Да, я уже недалеко от нее.
Гм! Боже мой! И это всё за то, что ты убил пару свиней, которые пасутся на наших полях и лугах, и за то лишить человека домика, хозяйства, сделать его нищим, целые годы морить его в каторге. Ах! брат, разве до того уже дошло, что человек не больше стоит зайца? Разве подданный государя за дохлую свинью должен валяться в погребе и сгнить от сырости? Разве человек не стоит уже и скотины, пасущейся на лугу? Боже милосердый, что это делается на сем свете?
Этого мало: в родине моей не только отказали мне в куске черствого хлеба, но еще я презрен и поруган.
Знаю, знаю, брат, злых людей, знаю и шельму Роберта. Да скажи мне, как вышел ты из раю каторги и что задумываешь, дорогой мой приятель.
Ты принимаешь во мне участие, следовательно, и заслуживаешь всю мою доверенность. Тебе известно, как обидели меня все люди. Так, я был жертвою законов людей несправедливых. Три году подобно мученику страдал я в крепости. Сильно, подобно страннику, находящемуся в степях ливийских и жаждущему капли воды, жаждал я дня свободы моей. Открытый вид для всякого невольника есть сугубый ад. Всё представляющееся взору усугубляет его мучение. Члены мои дрожали, когда я видел восходящее солнце из-за валов крепости. А ветер, свиставший в трещины башни моей, а ласточки, садившиеся на железной решетке окна, казалось, дразнили меня своею свободою и умножали ужас моего невольничества. С скрежетом зубов, потрясая цепями своими, я поклялся с этих пор непримиримою вечною злобою ко всему тому, что имеет вид человека. Поклялся — и сдержал свою клятву.
Сдержал? Ура! ура, Вольф!
С жаждою кровавого мщения вышел я из крепости; я утолил свою жажду — я убил Роберта.
Браво!
Куда ты ведешь меня?
Не спрашивай по-пустому. Ступай, не будешь жалеть.
Что это? Куда ведешь меня?
Не в подземную тюрьму, брат, и не на висельницу.
Холод проникает все мои кости! Кровь во мне стынет, и цепенеют члены! Мне кажется, что я стою над пропастью, из которой нет спасения. Я еще стою над нею, а что там? Что там? Ах! Вольф, отчего такое малодушие? Неужели ты прикован цепями? Нет — я свободен, я могу убежать. Беги, беги, Вольф, от этой бездны!
Пойдем, приятель!