Золото

В квартире стало как будто еще неприютней, холодней, из-под обоев полезли новые пятна инея. Он невольно поежился. Лидия вдруг резко повернулась.

— Я тоже стала такой только потому, что искала близкого человека. Не по комнате или по кровати, а близкого. И вообразила, что нашла. Но Федор Иванович, в конце концов, был лучше в сто раз. Тот, по крайней мере, ничего не требовал. Я была свободна. — Она утомленно закрыла глава, и жутко было видеть их пустыми. — Ступай, пиши, я хочу спать…

Надо было понимать — останься, приласкай, — он это прекрасно знал, но взгляд проник через открытую дверь и приковался к белеющему листу бумаги на столе. Он поднялся и ушел, чтобы продолжать работу.

15

В памяти старожилов прииска и стана навсегда останется то раннее утро с острым ветерком, когда у подножья хорошо знакомой сопки в предрассветной мгле раздавались рассыпчатые от мороза голоса и скрежет полозьев. Мгла рассеивалась, туман поднимался все выше, точно занавес. Люди копошились на мерзлой земле, в пустыне заброшенных отвалов и дыр и, словно собирались копать могилы, разводили яркие огни — пожоги{29}. Прииск, где прекращена была выработка, о котором забыли, вдруг ожил, словно проснулся. Суматоха и огни производили впечатление необычайного происшествия. Не было сомнения — люди копались возле старой, заброшенной орты, когда-то неудачно заложенной и ничего, кроме убытка, хозяевам не давшей. Десятки лет существовала она. Поросли травой осыпавшиеся края разреза, выветрились откосы, и никому в голову не могло придти, что когда-нибудь о ней вспомнят.

Работы под сопкой начались с какой-то лихорадочной торопливостью. От дыры разбросались веером длинные выкаты, по ним взапуски бегали откатчики. Красный и желтый камень расцветал огромными кучами на белом снегу.

Благодаря неглубокому залеганию золотоносного пласта, выходу его на поверхность по склону сопки и отсутствию грунтовых вод работы подвинулись необыкновенно успешно. В стане с нетерпением ждали результатов первой промывки. У костров в обеденный перерыв толпились посторонние, жаждущие узнать что-либо, но артельцы молчали. Может быть, они сами не знали, чем увенчается их каторжный труд, что получат они взамен проданных шаровар, рубах, колец, праздничных нарядов. Может быть, эта орта проглотит все: и последние копейки, и труд, и время, и надежды, и придется уходить от нее тайком в морозную ночь, чтобы избежать насмешек.

И вот самым маловерным пришлось убедиться, что орта стоила хлопот. Однажды по стану прошелся пьяный вихрь: артельцы пропивали первую промывку. Поили всех встречных, щедро бросали деньги за кусок ветчины и хлеба, съеденные в бараке у случайного пристанища, за веселый пляс и просто в честь и ознаменование счастья.

С ортой повезло ребятам. Шаг за шагом в глубь забоев содержание становилось богаче, промывка за промывкой увеличивала съемку. Артель счастливцев «фунтила»{30}, — это теперь знали все, но как фунтила — знали немногие. Десять фунтов сдавала она каждый день; сколько уплывало мимо конторы, несмотря на все предосторожности и тщательный надзор, знали только артельцы. Орта не сходила с языка в приисковом управлении. Управляющий, инженер Тин-Рик, вызвал к себе в кабинет служащих и задавал один и тот же вопрос, стараясь сохранить на лице вежливость и спокойствие: «Как могло случиться, что богатейшая орта оказалась сданной в аренду старателям?» И получал один ответ: «Не знаю». Он принял прииск уже с этой ортой. Разогнать к чертям всех этих разгильдяев, способных выкинуть из кармана вместе с крошками хлеба и табака драгоценный камень. Сдача того или иного участка на старание не нарушала обшей тактики, принятой дирекцией, но все же так опростоволоситься — казалось позором. Вызвав старшего смотрителя Пласкеева, инженер был приятно удивлен. Ему сразу понравилась молодцеватая подсушенная фигура служаки. Понравился толковый, определенный ответ: орта старая, никакого заключения о ней по разведочным журналам, сохранившимся в управлении, не значится, а в делах маркшейдерского бюро даже нет плана разработок орты. Смотритель опустил слишком высоко завившийся светлый ус и скромно, но твердо продолжал:

— Трудно себе представить, господин управляющий, как могла произойти подобная ошибка. Орта числилась нерентабельной. Может быть, не пробились до содержания в свое время по каким-либо соображениям, может быть, разработка велась без детальной разведки, что сплошь и рядом практиковалось в старину. Может быть, все было как полагается, но кто-то выбрал документы для своих целей и не сумел взять клада.

Прижатые руки «по швам» не шевельнулись, пальцы едва заметно одернули полу пиджака, губы вопросительно двигались, но инженер не смягчал выражения серых крупных глаз. Это была его тактика: быть высшим существом для подчиненных.

— Вы обязаны были знать свой участок. Кто-то знал о ценности орты, у кого-то были точные данные. — Инженер поднял плечи. — Не могли же эти бандиты взять на удачу старые выработки, просто на глазок. Тут, имейте в виду, нет случайности ни одного процента. Я не верю, что здесь играл роль так называемый фарт.

Федор Иванович взволновался, предположив, что инженер подозревает его в сделке со старателями из орты. Покрылся пятнами, рука поднялась и трогала тугой вышитый ворот русской рубашки.

— Господин инженер, разрешите высказаться. Я на этом прииске с восемнадцатого года, раньше в глаза его не видел. А нынче время другое, изволите сами знать. Не мог я интересоваться делом так, как требует долг честного служащего.

— Не могли — потому, что не хотели или не хотели потому, что не могли? — Тин-Рик улыбнулся, внимательно посмотрел в глаза смотрителя и пригласил присесть в кресло возле письменного стола. — Федор Иванович, разрешите мне быть с вами откровенным. Скажите, ваша жена, кажется, в Бодайбо, вы с ней переписываетесь? Нет? Напрасно. Имейте в виду — заблуждаться может каждый из нас. Простите за вмешательство в ваши личные дела, но вы принадлежите к тем людям, с которыми я имею привычку быть откровенным. Тем более о вашей жене я слышал, как об исключительно интересном человеке.

Смотритель, присев на край мягкого кресла, продолжал держать тело прямо и напряженно, — так сидеть было утомительней, пожалуй, чем стоять.

— Как же все-таки быть с ортой?

Вдруг смотритель даже для себя неожиданно высказал счастливую мысль: можно отобрать орту у арендаторов по суду на законном основании. Вышло это у него просто, и он сам не придал своему предложению большого значения.

— Нарушений сколько угодно. Они не признают правил ведения горных работ, когда стоишь у них за плечами, а в орте они гонят даже откаточный без сплошного крепления.

Инженер зашевелился в кресле. Мысль пройдохи-смотрителя понравилась ему. Произошел деловой откровенный разговор, после чего Федор Иванович выслушал точное распоряжение: подготовить материал для возбуждения судебного дела. Инженер вышел из-за стола и протянул смотрителю руку. Провожая до двери обласканного служащего, снова заговорил на вольную тему: