— Надо выборочным порядком, — посоветовал Матвеев.
— Как это? — не понял Белый.
— Посидеть один день на воде. Очистить желудок. Потом начинать с кефира, с соков. Постепенно расширять рацион. Когда же изжога начнется, будет ясно, от чего.
— Э-э, нет, — засмеялся Белый. — Когда она начнется, уже и ноги носить не будут от истощения. Только на спине и останется лежать.
Он вновь засмеялся. Даже закашлялся.
Полковник Матвеев молчал.
Наконец Белый, придав голосу буднично-деловую интонацию, сказал:
— Я сегодня на совещании присутствовал… Слышал твоего шефа. Молодой он… Я имею в виду его звание. Целеустремленный. Задачи свои понимает.
— Это хорошо.
— Хорошо. Конечно, хорошо. Однако человек, он так устроен, что все, кто на десять-пятнадцать лет старше его… Все они кажутся ему старыми. Дескать, что они могут? Песок из них сыплется.
— Из меня песок еще не сыплется, товарищ генерал, — напрягся Матвеев.
— Я в этом не сомневаюсь, — с холодом в голосе ответил генерал Белый. — Твой же шеф многое чего ставит под сомнение. У него целый перечень пунктов…
— Если они верные, значит, он на своем месте.
— Место у каждого свое. Но его ли это место?
— Я могу судить только про свой полк.
— Ты очень за него держишься?
— Да. — Матвеев понял: последняя фраза и есть цель звонка генерала Белого. Это был вопрос, на который можно было не отвечать. Белый хорошо знал, как дорог Матвееву его полк. — Во всяком случае, в пенсионеры меня не тянет.
— Я не думаю, что пенсионеры — наше ушедшее прошлое, что они как бы за чертой… В конце концов уход на пенсию есть начало нового периода жизни. Скорее всего не самого плохого… Но я, Петр Петрович, звоню как раз с обратной целью. У меня есть свободная полковничья должность. Отдельный кабинет, тихие коридоры. Ни одного подчиненного. Прекрасный город. И оклад, между прочим, выше, чем у тебя сегодня… Ты меня слышишь?
— Да. Очень хорошо.
— Единственно плохо, что на раздумья времени нет. Переходить надо немедленно, пока тебе не исполнилось пятьдесят.