— Голая! — выпалила та в порыве восторга.
— Ты бы хотела так танцевать?
Девочка разгладила лоскутное одеяло и в свою очередь спросила:
— А с кем ты будешь спать? Со мной или с ней?
— Хм. Об этом я как-то не подумала.
— Значит, со мной, — сказала Эльжбета, как отрезала. — Чай будешь? — И, не дожидаясь ответа, потащила за собой подружку.
На кухне Эми оттирала песком закопченные кастрюли. Стол, покрытый чистой скатертью, был сервирован для легкого ужина. Заварной чайник томился под ватным клобучком.
— Что я тебе говорила! — возмутилась девочка, обращаясь к Эмили. Потом, как взрослая уперев руки в бока, встала у Эми за спиной и с вызовом бросила: — Сами как-нибудь отскребем. Тоже мне, чистюля!
— Все готово, — миролюбиво сказала Эми, ставя кастрюлю в раковину. — Садимся?
— Я жутко голодная, — призналась Эмили, на ходу отправляя в рот ломтик сыра.
— Ты садись здесь, я здесь, а она сядет там, — командовала девочка, говоря об Эми в третьем лице.
— А отец?
— Потом, — отмахнулась она. Подождав, когда все расселись по своим местам, она сложила перед собой ладони, вполголоса прочла молитву по-польски и сразу набросилась на пирожные.
За ужином Эмили избегала встречаться глазами с Эми. Молчание, тягостное для взрослых, девочку ничуть не смущало. В одиночку прикончив коробку птифуров, она достала из холодильника открытую банку, разогрела на сковородке три сосиски с какой-то затирухой и вывалила все в миску.
— Вот, — она упорно не называла Эми по имени, — можешь ему отнести.
Эми взяла миску и вышла из кухни. В коридоре она принюхалась к сосискам. Удивившись странному запаху, она отщипнула кусочек и сразу выплюнула. Это были кошачьи палочки.
— Отец? — сказала она в темноту чулана.
Из-под тряпья высунулась лохматая, еще не седая голова на бычьей шее. Затем послышалась возня, и вдруг зажегся неяркий свет. Старик втянул носом воздух, словно не доверяя собственным глазам.
— А, это ты.
Он свесил ноги в толстых шерстяных носках, из-под задравшейся штанины выглядывали кальсоны с начесом. Кофта домашней вязки была застегнута на все пуговицы. Старик поежился и спросил: