— Отец? — она подергала дверь. — Отец?
Из чулана послышалось бормотание:
— Холодно… холодно…
Она повернула торчавший в скважине ключ. Отец сидел, кутаясь в старое женское пальто.
— Холодно…
Она собрала валявшуюся в коридоре одежду и, сложив ее перед отцом, отвернулась. Он заплакал и начал медленно одеваться, не сразу попадая в рукава.
— Такие уродились, — забормотал он себе под нос. — Дед, отец. И я такой. И ты. Все Радовичи. И детей у тебя поэтому нет. Чтобы не плодить уродов. Думаешь, не знаю, что у тебя с детства на уме? Не знал, не бил бы. Из меня не выбили, думал, хоть из тебя выбью. Что закрываешься? Блудить не стыдно, так и синяков не стыдись. Моя рука, поди, легче была. Домой притащилась. Крепко тебя, видно, потрепало. Ну, чего ты? Я ж говорю, кровь дурная.
Эми ткнулась ему в колени. Она что-то говорила и говорила, но старик ничего не понимал и вдруг не столько даже расслышал, сколько догадался. "Что же мне делать?" — повторяла она.
Старик впервые улыбнулся:
— Каяться — это по материнской линии, тут я тебе не советчик.
В родительской спальне был полутемный альков с большим распятием. Эми приложилась к нему губами и беззвучно начала молитву, как вдруг ее крепко взяли сзади за плечи, и насмешливый мужской голос произнес:
— Из набожных девочек выходят преотличные блудницы. Кто еще умеет отдаваться с таким истовым, почти мистическим восторгом? Кто еще так закатывает глаза? И трясется, точно в трансе? И выкрикивает "о Боже" так, будто это они, а не Даная, открывают свое лоно Создателю?
Две здоровые мужские пятерни облапили ее грудь, и тут же правая скользнула вниз, к животу, и еще ниже, грубо, по-хозяйски ощупывая каждую складку. Эми застонала. Она даже не пыталась сопротивляться.
— Но сначала инициация. Посвящение в таинство блуда. К посвящению надо быть готовой. Ты готова?
Он провел толстым пальцем у нее между ног.
— Да, вполне.
Она вскрикнула от боли. Если бы ее не держали за бедра, она бы упала.
— Ну вот, это был вход Господень в Иерусалим. Впереди у нас с тобой Страстная неделя. Ты узнаешь, что такое терзания плоти. Что такое холодный пот. И после этого ты воскреснешь для новой жизни. И уже не сможешь иначе. Ты захочешь еще. И еще. И еще.
С каждым словом он все сильнее вонзался в нее, а она только коротко выдыхала, как человек, которого бьют под вздох. Распятие наплывало на нее из темноты и отдалялось, наплывало и отдалялось. И хотя голова у нее шла кругом, она почему-то не могла себя заставить закрыть глаза.
Внезапно железные тиски разжались, и она поняла, что падает на пол. Она потеряла ощущение времени. Нутро горело, и все же лежать было приятно. Стоило, однако, пошевелиться, как начинала ныть каждая клеточка. В конце концов она заставила себя подняться.