– Простите, не знаю, как вас зовут.
– Я Алиса.
– А я Юрий.
– Знаю. Я читала ваши стихи на поступлении. И мама мне о вас рассказывала.
– Интересно бы знать,
– Ничего такого. Места, опасные для сердца дев, пропускала нараспев. Пойдемте, напою вас чаем.
Поэт чуть не впервые оказался у Кристины в квартире – если не считать короткие моменты, когда заезжал за ней. Мужчиной здесь и впрямь не пахло. Все было ухожено, присмотрено. Комнатные цветы, стильный, но неназойливый ремонт, удобная мебель.
Они уселись с дочкой на кухне. Он всматривался в черты ее лица – кого-то она ему напоминала. Нет, понятно, что похожа девочка на саму Кристину – от нее были крупные, крутые скулы и яркие глаза, но и еще на кого-то, притом знакомого. Мужа Кристинкиного он не видывал ни разу в жизни, но почему-то казалось: не на него. Тогда кто у них есть с Кристи из общих знакомых?
Помимо отсутствия мужских вещей в квартире не наблюдалось также ни одной фотографии муженька. Значит, и в самом деле у возлюбленной с ним все закончилось?
– А отец твой не явится вдруг? Не удивится, что за мужик на его кухне сидит? С дочкой чаи распивает?
– Папаша давно отсюда отвалил. Мы с ним встречаемся, как в американских фильмах: два раза в месяц по воскресеньям, с двух до шести. Да у него там другая семья завелась. Так что мамочка моя свободна.
– Спасибо, что разъяснила.
Они проболтали часов до девяти. Чашки были красивые, чай вкусно заварен, пирожные свежие.
Но Кристи так и не отвечала на звонки ни Богоявленского, ни Алисы – они подряд, друг за дружкой, набирали номер.
– Что ж, пора и честь знать. Надо мне собираться. Маме большой привет. Не забудь передать ей букет.
– Нет, оставлю себе. А вы для нее – хороший выбор.
– Одобряешь?
– Одобряю. Если только вы на еще более молоденьких не соскочите, типа меня.
– Если честно, признаков педофилии никогда за собой не замечал.
– Что ж, хотелось бы верить. Ступайте.