– Какая гадость! Где оно и у кого было столько времени! И почему этот мерзавец начал распространять его сейчас?
– Интересно, связана эта рассылка с убийством Грузинцева? – подхватил поэт.
– Боже мой, значит, они могли и Алиске
Он с силой сжал ее за плечо, поцеловал по-братски в висок.
– Если разобраться, ничего постыдного в этом нет. Кто из нас в молодости не грешил – пусть первый бросит камень.
– Ах, все равно, Юрочка! Все равно! Какая гадость!.. И еще, хочу тебе сказать: Алиске я рассказала недавно. Даже Валера не знает – хотя он-то догадывается, поэтому так безумствует… Алиса не его дочь. Она – от Грузинцева.
«Понятно, – подумал поэт холодно. – Вот кого Алиса, значит, мне напоминала. Грузинцев, пострел! Значит, и здесь поспел!»
А Кристи продолжала:
– Мы ведь уже были женаты с Валеркой. А с Андреем расстались к тому времени бесповоротно. И как-то я встретила его. На улице, почти случайно. Валерка как раз тогда в отъезде был, матери своей помогал в деревне картошку копать – ну, у нас и завертелось снова с Грузинцевым. Потом муж вернулся, были разные сцены, что я тут делала без него, но я ни в чем, конечно, не призналась – такому признаешься! После этого мы с Андреем разошлись, теперь уже навсегда. А еще через месяц выяснилось: я беременна.
– Грузинцев ничего не знал о твоей дочери? Что она от него?
– Я ж говорю: мы больше не виделись. И не разговаривали. Тогда, за кулисами театра, когда ты меня к нему потащил, я его увидела первый раз за восемнадцать лет. Я и не знала, что он там, на Маросейке, играет.
– Бедная ты, бедная. Извини, что я о вашей былой страсти не догадывался. Могла бы и сказать мне.
– Зачем?
– А зачем ты к нему в его дом вместе со мной поехала?
– Мне стало интересно: посмотреть, как он живет, кто жена, дети? Потому и согласилась… У нас с ним тогда, в молодости, дикая ведь любовь была. Ну, с моей стороны, во всяком случае. Я долго от нее отходила. А потом беременность, что ли, отрезвила. И мне совсем не нравилось, когда в Алиске вдруг
Поэт сказал – почти не шутя:
– Так, может, это ты Грузинцева отравила? Отомстила за поруганную честь? За безвозвратно ушедшие годы? Нахлынула вдруг вспыхнувшая ревность?
– Ох, Богоявленский, мало ты детективов читаешь, хоть и сценарист. Разве ж такое бывает? Восемнадцать лет человека не видеть – а потом вдруг встретить и отравить? Еще, я понимаю, если б я его ножиком полоснула – на почве, как пишут в полицейских протоколах,
Шутейный разговор вырулил на скользкую тему, захотелось его прервать.
– Давай лучше еще на посошок, да я поеду. Возьму такси, машину у тебя здесь брошу.