На это Кант отвечает: Разум не может доказать ни то ни другое, ибо сугубо эмпирические законы природы априори не могут дать нам детерминативный принцип относительно потенциальности событий.
[689] Современная физика была вынуждена перейти от идеи чистого механицизма к финалистической концепции сохранения энергии, поскольку механистическое объяснение признает только обратимые процессы, тогда как в реальности процессы природы необратимы. Это обстоятельство привело к концепции энергии, которая стремится к ослаблению напряжения и, следовательно, к дефинитивному конечному состоянию.
[690] Обе эти точки зрения – и причинную, и финалистическую – я считаю необходимыми, но в то же время хотел бы подчеркнуть, что со времен Канта мы пришли к пониманию того, что они не антагонистичны, если их рассматривать как регулятивные принципы мышления, а не как конституентные принципы самой природы.
[691] Говоря о рецензиях на эту книгу, я должен упомянуть, что некоторые из них кажутся мне весьма далекими от цели. Удивительно, но многие мои оппоненты не могут отличить теоретическое объяснение, предложенное автором, от фантастических идей, порожденных пациентом. В частности, в этом повинен один из критиков, обсуждавший статью «О значении чисел в сновидениях». Ассоциации с цитатами из Библии, приведенные в этой работе, как заметит любой внимательный читатель, представляют собой не мои произвольные толкования, а зашифрованную конгломерацию, исходящую вовсе не из моего мозга, а из сознания пациента. Обвинения в мистицизме, выдвигаемые против меня вышеупомянутым критиком, лишь обнажают глубину его непонимания. Нетрудно увидеть, что эта конгломерация точно соответствует бессознательной психологической функции, из которой берет начало весь мистицизм чисел – пифагорейский, каббалистический и так далее, вплоть до самой глубокой древности. Между тем мой критик убежден, что на английской почве аналитическое исследование выявило бы меньше «порочных идей» (!), чем на «развращенном» континенте («Судя по всему, данным исследователям не повезло столкнуться с людьми низких моральных качеств и носителями упаднической культуры, и возникает сам собою вопрос, удалось бы достичь тех же самых результатов, проводись работа в отдалении от той выгребной ямы, которая более известна как Центральные империи».)[161] Имею честь уведомить своего критика, коего впору поименовать господином Тартюфом[162], что половину моих пациентов составляют честные и достойные швейцарцы, а вторую половину – представители пуританской культуры Новой Англии.
[692] Я признателен всем моим серьезным рецензентам и, что доказывает предыдущий параграф, ценю тех, кто умеет веселить.
XIV
Значение отца в судьбе индивида
Jahrbuch für psychoanalytische und psychopathologische Forschungen (Лейпциг), I (1909), 155–173. В 1909 году перепечатано в виде брошюры. Второе издание (Вена, 1927) появилось с кратким предисловием. Третье издание, сильно переработанное и дополненное, вышло в свет в 1949 году (Цюрих). Четвертое издание состоялось в 1962 году в Цюрихе. Текст публикуется по последнему изданию.
Предисловие ко второму изданию
Этот небольшой очерк, написанный семнадцать лет назад, заканчивался словами: «Остается надеяться, что опыт грядущих лет позволит глубже проникнуть в эту темную область, на которую я смог пролить лишь мимолетный свет, и откроет больше о тайной мастерской Гения, определяющего нашу судьбу». Опыт более поздних лет действительно изменил и углубил наши представления о многих явлениях; некоторые из них предстали в совершенно ином свете. Так, я убедился, что корни судьбы и психики уходят гораздо глубже «семейного романа» и что не только дети, но и родители суть лишь ветви одного великого дерева. Работая над проблемой материнского комплекса, описанного в книге «Метаморфозы и символы либидо»[163], я осознал, каковы глубинные причины этого комплекса; почему не только отец, но и мать выступают столь важным фактором в судьбе ребенка. Это не потому, что им самим присущи те или иные человеческие слабости или достоинства, но потому, что они первыми запечатлевают в детском разуме те таинственные и могущественные законы, которые управляют не только семьями, но и целыми народами, даже всем человечеством. Под «законами» я разумею не законы, изобретенные человеческим умом, но законы и силы природы, средь которых человек ходит словно по лезвию бритвы.
Я оставляю этот очерк в неизменном виде. В нем нет ничего ошибочного – просто он слишком прост, слишком наивен. Стих Горация, который я поместил в конце, указывает на более глубокий, темный фон:
Предисловие к третьему изданию
Данный очерк был написан почти сорок лет назад, но на этот раз я не захотел публиковать его в первоначальном виде. С тех пор изменилось столь многое, что я счел необходимым внести ряд исправлений и дополнений в первоначальный текст. В связи с открытием коллективного бессознательного в теорию комплексов потребовалось внести определенные поправки. Раньше личность казалась уникальной и как бы ни в чем не укорененной; теперь же обнаружилась общечеловеческая предпосылка, унаследованная и врожденная биологическая структура, которая является инстинктивной основой каждого человека. Из нее исходят, как и во всем животном царстве, определяющие силы, которые тормозят или усиливают более или менее случайные констелляции индивидуальной жизни. Каждая нормальная человеческая ситуация обеспечена и как бы запечатлена в этой унаследованной структуре, ибо она случалась бесчисленное количество раз в нашей долгой родословной. В то же время эта структура несет с собой врожденную тенденцию инстинктивно искать или создавать такие ситуации. Вытесненное содержание действительно исчезало бы в пустоте, если бы не оседало в этом предустановленном инстинктивном субстрате. Здесь можно найти те силы, которые оказывают самое упорное сопротивление рассудку и воле, что объясняет противоречивую природу комплекса.
Я попытался изменить старый текст в соответствии с этими открытиями и довести его, в некоторой степени, до уровня наших нынешних знаний.
ebooksa