– Кризис стимулирует рынок. Это инструмент. Кстати, Надинн, вам не пригодится ли пять бочек селедки?
– Соленой? А мне куда? Жарить?
– Пустите на винегг"ет. Как это? Г"усский чизбургер. Надинн, у вас когда рыбное меню в кафе, я это аж через два квартала чую.
– Пану Заможскому всё подвластно: он торгует и ломом цветного металла, и фейерверками, и зубными щетками, и автопокрышками, и тентами.
– Надинн, у меня к вам предложение!
– Не руки и сердца?
– Нец, чито вы. Почему бы вам не открыть минипекарню? Я поговорил с несколькими студентами, и они согласны вам помочь.
– Кхм, это вероятно означает, что Юра уже её привез, а Шура уже во всю её монтирует?..
– Юрась, водочки? А что милой даме?
– Сок из шпината и моркови.
Эдвардо поворачивается к официанту:
– Зайчонок, милый, ты слышал? Выдави немножко овощного сока и улыбку поискреннее – получишь на чай! – оборачивается к Наде, протягивает стаканчик, – Надюша, а ты по-прежнему, серьезно, никого не ешь? Даже теперь? А это не опасно? Есть же незаменимые аминокислоты, липиды, хотя, кто их знает, я в этом слабо разбираюсь.
Минут десять и стопок пять спустя:
– Надя! Я буду писать с вас Мадонну!
– А если родится девочка?
Эдвардо осушил еще рюмашку: Девочка? Вот и прекрасно! Девочка – это всегда надежда, простите за каламбур. О, я вас оставлю! Я вас бросаю, я увидел фактурного дядю и не могу его упустить!
И он унесся вслед высокого лысоватого мужчины с профилем Мефистофеля и солидным пивным брюшком. Мужчина был явно одинок. Шансы Эда возрастали.
Снова прозвенел один звонок, другой. Они всё ждали в опустевшем буфете. Наконец, Фомичёв откуда-то явился и вновь повел лабиринтами служебных коридоров. Надя, озираясь со смесью любопытства, восторга и ужаса:
– Мы, что, полезем к осветителям?!
– Да. Вот по этой лестнице. Осторожно, ради бога.