– Под счастливой звездой я умер, мой сладкий!
Маркус не удержался – поцеловал в губы. Почувствовал острый вкус, но не отпрянул – судорожно поцеловал в щеку, крепко-крепко прижал к себе.
– Мне тяжело было не влезть в вашу беседу. Меня посетила дурная идея выглянуть и полюбоваться на выражение лица Лазаря, этой серой поганки. Жаль, капюшон не снимает, важничает. Впрочем, мне он лицо свое сегодня показал.
– Красивый?..
– Дурак же ты, – пробурчал печально Ротмунд, рассеянно смотря в темноту. – Все об одном и том же… Не урод. Он с юга, наверное, из Гальвартена. Акцент, правда, почти не различим.
– Ты бы поостерегся. Там все с мала до велика ох какие вояки!
– Да ну! – с сомнением покачал головой Юлиус. – Он меня повеселил "угасающим больным" и "прокаженным". Главное, в точку… и совет я ему обязательно пришлю. Уже написал. Осталось отправить. Прости, но мне пора, – добавил он после недолгого молчания, вставая.
Маркус взялся провожать до ворот.
Ветер трепал листья садовых деревьев. Слабенький серпик луны светил на небе.
Постояли у решетки.
– Ты не думал, что я могу уйти однажды?
– Я уйду раньше.
– Я не о смерти сейчас говорю.
Каждый внимательно всмотрелся в черты собеседника, словно запоминал навсегда.
– Что ж… твое право… Честно, не думал. Я тебе больше не нужен?
– Не в том дело. Не знаю, увидимся ли мы еще. На всякий случай, чтобы потом не жалеть, что не успел сказать, – спасибо за все. Понимание и принятие – вещи важные и драгоценные. Мне было с тобой интересно и приятно. Дожить тебе дни сладко и спокойно.
– Постой! Что такое происходит?..
– Что-то меняется. Нестерпимо тянет на приключения, в странствия. Я еще ничего не решил. Но следующие две ночи все сложиться. Может быть, я, наконец, умру… – мечта и блаженство озарили его волшебные глаза. – А, может, и нет.
Маркус вдруг понял:
– Ты снимаешь с себя обязательства перед Городом?