– Веселенькое какое название! Аж дух захватывает!! – отплевываясь от воды, фыркая и по-звериному отряхиваясь всем телом, успел ввернуть словечко Ротмунд, выбираясь на твердый грунт. – И чем знаменита эта дыра?..
Лазарь, тоже вышедший на скалистый берег, отжал воду из серого плаща, презрительно посмотрел на попутчика и невесело заметил:
– Знать надо такое. Тем более, вам!
Юлиус удивленно вскинул брови и почесал затылок, подгоняя кровь к мозгу.
– Гоцкое название среди угерских свободных поселений?.. Здесь был рудник, колония короля?..
Лазарь устало кивнул, вычисляя, сколько еще пилить по отрогам горной цепи до Обители.
– Но я никогда не слышал об этом месте! В Ротебурге ни один торговец не заикнулся даже, чтобы дела занесли его в Зинцграбе! (Тьфу, имя какое поганое, даже во рту горчит!) А я этот народ знаю, везде их носит, неугомонных… Выгоду ищут и в болотах, и в унылых северных снегах. Нет, место это давно не принадлежит короне. И вообще оно покинуто населением. И отрезано от мира. Я прав?..
– Ну, в общем, да… – Лазарь вдруг замялся и сник. – Такова предыстория. Да, там развалины шахтерского городка. Вот только не все население покинуло эти разрушенные временем постройки…
– Что же? Они не пускают путников? Там военная застава? Они стерегут выходы с перевала? Придется топать через ледник?.. Прости, не уразумею. Давай уже, не темни! В чем загвоздка?
Лазарь как-то совсем странно покосился на Ротмунда.
– Ты, что, и впрямь ничего не знаешь?..
– Нет! Говорю же, не знаю я этих гор! И мест этих не знаю!! И кто здесь живет – не знаю!!!
– Вот в этом-то и проблема, что не живет… – вздохнул Лазарь, наблюдая звезды.
Ротмунд, как стоял, мокрый и злой, посреди глыб льда, валунов и щебенки, так и сел на камень. В его голову разом ломанулось такое полчище сумасшедших голосов, что устоять на своих двоих он не нашел сил. Эруду со смеху помирали, благо, приближались к фактическому бессмертию. Юлиус скрипнул зубами и выдал на-гора:
– Там Изгнанник Запретного Леса… – выждал паузу, коротко спросил: – Через ледник?..
Посланник Великой Инквизиции пожал плечами. Подтянул ремни котомки, заправился черствой горбушкой.
– Как скажешь… – хмыкнул он разочарованно.
Юлиус забеспокоился за здравие лесных Братьев – его мозг не выдерживал их безумного веселья. Они уже успели пересмотреть ставки на результат совместного похода человека и Юного Брата, поспорить о выборе дальнейшего маршрута, о вероятности встречи Юлиуса и окопавшегося в Зинцграбе изгнанного восемьсот лет назад Последнего Первородного (он-то считал, что ушел по собственной воле), о результатах подобного столкновения. Ульш мысленно призывал их заткнуться и лучше поделиться подробным описанием изгнанника, на что Братья высмеяли его и действительно замолчали. От нежданно свалившейся тишины зазвенело в ушах и сжало тисками голову.
– Мы идем долиной Зинцграбе, – вынес он непререкаемый приговор, с трудом поднимаясь. На окоченевших, не сгибающихся ногах, доплелся до шумной Агмарели и, зачерпнув воды в горсть, омыл лицо, смочил ноздри. Тягучая кровь, смешиваясь с водой, сползала по нёбу в горло, жгла язык. Ульш утерся тыльной стороной ладони. Постоял на краю бесноватой реки, опасно нависая над черным взъерошенным потоком. Эруду в далеком лесу, казалось, притаились и ждут, чтоб радостно вскрикнуть, когда он прикоснется к телу реки и отдаст ей себя целиком. Ульшу представился один из мотыльков, летним вечером гибнущих в замковой бочке с водой. Их прозрачные крылья, раз прильнув к влаге, остаются удержаны незримой силой в плену умиротворенной, ленивой водной глади.
– Да, долиной, – повторил Ротмунд, осторожно отступая от заманчивой стремнины, все еще опираясь на меч. Когда он обернулся к Лазарю, то уже носил заслуженную, выработанную за века маску непроницаемой приветливости. – Кстати, а какой дорогой ходишь ты из Дома Божьего Правосудия?.. Не по льдам Тотлаа, ясное дело?..