1888

Полицейский ушел, но вскоре вернулся обратно, застав нас в кэбе, готовых ехать в морг Бедлама, и доложил, что на юго-западном углу Митр-Сквер найден еще один изуродованный труп женщины.

– До туда идти около пятнадцати минут, – сказала Клаудия, отправляя повозку без нас. – Преступник наглеет с каждым убийством все больше.

– Он разгневан. На Митр-Сквер мы с вами увидим нечто поистине ужасающее.

– Поскорее бы закончить расследование. Жуткий месяц.

– Да, вы правы, – отстраненно ответил я, вспоминая о том, как лично отпустил миссис Мур из паба. – Жуткий.

При виде второго тела я с отвращением сморщился, но промолчал, чего не скажешь о тихо выругавшейся Клаудии, не спешившей его осматривать, и о бранившемся констебле, закрепленном за этим участком.

Освещаемая лучами раннего утра, босоногая проститутка, очень похожая на Лили Флетчер, лежала на спине в луже крови со вспоротым животом в самом безлюдном месте площади.

Часть вырезанного кишечника лежала рядом с ней, голова, как и в случае с Энни О’Ши, была почти отделена от туловища, а лицо сильно обезображено: глубокий разрез рассек верхнюю губу до десен, кончик носа был срезан до начала ноздрей, с обеих щек свисали лоскуты кожи.

Миссис Дю Пьен взяла себя в руки и подошла к, по ее словам, еще теплому трупу, пока я взялся расспрашивать констебля о его ночном дежурстве. Он находился в сильном недоумении, лихорадочно перебирал фонарь из одной руки в другую и не сводил озадаченного взгляда с убитой проститутки.

– Весь мой обход, состоящий из Олдгейт, Дьюк-стрит, Кри-лейн, Хинэйдж-лейн, части Бюри-стрит и Лиденхолл-стрит, занял около пятнадцати минут, – начал рассказывать полицейский. – Я постоянно патрулировал этот маршрут ровно с десяти вечера. Когда я дежурил вокруг площади в начале пятого утра, то вдалеке увидел человека. Он стоял ко мне лицом, держал что-то под мышкой и резко оглядывался по сторонам.

– Сможете его описать?

– Он был среднего роста, намного ниже, чем вы. Я направился к нему, – продолжал мужчина, нахмурив брови и слегка сжав губы. – Незнакомец побежал, громко стуча каблуками, и скрылся. На Митр-Сквер много темных мест. Я осмотрел все проходы, углы и некоторые дворы, но найти его не смог, поэтому отправился дальше на дежурство.

– Стучал каблуками, говорите? Маловероятно, конечно, но удалось ли вам рассмотреть обувь?

– Удалось. Его штанины были заправлены в высокие сапоги. В двадцать минут седьмого я завершил еще один обход на площади. Здесь все было тихо и мирно. Потом я снова отправился по маршруту и уже в тридцать пять минут седьмого наткнулся на труп. Один из моих коллег сказал, что вы с мистером Гилбертом находитесь в Уайтчепеле, и пока он ходил за вами, а я охранял тело, ко мне подошел ночной сторож со склада, расположенного в нескольких шагах отсюда.

– С какой целью?

– Сказал, что убитая пыталась ему продать свои ботинки пару часов назад, чтобы оплатить койко- место в ночлежке. Он прогнал ее, – ответил мужчина, смотря на ноги проститутки. – Видимо, ей все-таки удалось где-то заложить обувь.

– Мистер Брандт, можно вас отвлечь? – спросила Клаудия, не поворачиваясь к нам. – Пусть дежурный свяжется с полицией Лондонского Сити, нужно отвезти тело в морг.

Констебль кивнул и, чтобы скорее перестать лицезреть порезанную на куски женщину, быстрым шагом покинул нас.

– Видимых ушибов нет, – сказала миссис Дю Пьен, сидя на корточках, – рана на шее такая же, как и у Геллы. Ударили слева направо, повредив сонную артерию. На ногах есть небольшие ранние синяки, на внутренней стороне бедра имеется разрез, образующий большой кожный лоскут. Лицо… вы сами видите.

– Сколько потребуется времени, чтобы совершить такое?