1888

Ударив по рукам, мы с Ричардом договорились, что, как только миссис Гамильтон приблизится к допросной, он и другие полицейские плотно окружат ее, не дав шанса на побег.

Я также предостерег сержанта о возможном оружии, имеющемся во владении женщины, которая будет не слишком дружелюбно настроена, быть может, даже станет негодовать и что-то громко по-актерски требовать, устраивая дешевое представление, а затем я незамедлительно вернулся обратно к Кэтрин и Беатрис.

– Миссис Белл, откуда вам известно, что проститутки были убиты с помощью хирургического инструмента? – поинтересовался я, положив локти на стол и склонив набок голову.

– Вы подозреваете меня? – тревожно захохотала женщина, завалившись вперед, почти касаясь подбородком стола. – Меня?.. Ах, эта старая потаскуха Кэтрин вам сказала, что я знаю?

– Не смейте оскорблять миссис Мур, – ответил я, наблюдая, как глаза жены Бенедикта наливаются слезами от обидных слов старой подруги. – У вас нет на это никакого права.

– Это у вас нет права беспричинно обвинять всех, кто носит сверток под мышкой или держит в руках врачебный саквояж, – фыркнула в ответ Беатрис. – Я знаю о скальпелях, потому что почти весь персонал паба обсуждал в подробностях произошедшие зверства. Особенно ярко о них говорила выступавшая там труппа.

– Миссис Белл, вас обвиняют в распространении зараженных вещей, а не в том, что вы Уайтчепельский мясник.

Женщины многозначительно переглянулись между собой.

– Для чего тогда здесь миссис Мур? – спросила Беатрис.

– Не начни вы без умолку верещать, как маленький ребенок, я бы вам сразу сказал, для чего мы собрались в Скотланд-Ярде. Вас обеих попытались подставить, и люди, скрывающиеся под маской Уайтчепельского мясника, довольно хорошо были осведомлены о ваших жизнях.

Кэтрин и Беатрис окоченели в немом изумлении, почти что в испуге, и вопрошающими взглядами молчаливо требовали объяснений.

– Негодяи предложили большое состояние за их поимку, специально использовали сошедшего с ума мистера Фицджеральда, приближенного к вам, Беатрис, писали записки про нелюбовь к беднякам, убивали проституток, знавших Бенедикта, лечившихся в вашем абортарий и работавших на мистера Баррингтона, чей паб вы с миссис Мур часто посещали, – продолжал я, задумчиво постукивая пальцами по столу. – В день, когда Кэтрин приехала в Бедлам, преступники оставили в кабинете Клаудии послание, в котором обозначили свои знания о многочисленных отравлениях врача. Они убили Сьюзен Бернс в субботу, когда вас обеих не было на вечере у лорда Олсуфьева, и зарезали двух женщин, когда на паб Дэвида была совершена облава, используя старые сапоги Бенедикта в качестве обуви. Кстати, все послания, напечатанные на пишущей машинке, имели дефект – некоторые из букв двоились, как на бумажке, приклеенной к этюду Эбигейл.

– Вы обвиняете мою погибшую дочь? – скептически и даже враждебно спросила Кэтрин. – Или моего мужа? Они бы в жизни не смогли перерезать горло и за короткий срок совершить акт потрошения, не имея при этом ни малейших представлений о скальпелях и анатомии.

– Ни в коем случае! Однако позвольте мне напомнить вам, что в начале октября вы приняли в свой дом племянницу Бенедикта и ее мужа.

– Хотите сказать, что Анна преступница?

– Я лишь хочу сказать, что вам обеим сильно повезло. Совершив двойное убийство, преступник имел неосторожность оставить кровавые отпечатки от подошвы, принадлежавшие человеку, у которого не было проблем с ногами, – ответил я, слегка нахмурившись. – Вы, миссис Белл, тогда скрывались в Бирмингеме, а вы, миссис Мур, уже имели сильную хромоту, поэтому все подозрения с вас сразу же снялись. Были, конечно, еще некоторые вопросы, вызывавшие у меня сомнения в вашей причастности к убийствам, но ответы уже найдены.

– Так кто хотел нас подставить? – спросила Беатрис. – Они пойманы?

– Думаю, подозреваемый уже узнал, что Кэтрин в Скотланд-Ярде, и спешит сюда.

– Сам? Один? Вы же говорили, что их двое.

– Так получилось, что один из них почил за время расследования. Причем неожиданным и запоминающимся образом, – я усмехнулся, вспоминая, как погиб Филипп. – Второй преступник едет сюда сам. Это чудовище, а не человек, но знали бы вы, насколько оно глуповато.