Между небом и землей

– Знаешь, – сказала Тесса, – только то, что они расстаются, не значит, что они не заботятся друг о друге. Это всего лишь означает…

– Это значит, что они сдались. И я не думаю, что это справедливо.

– Справедливо по отношению к кому? К ним? Или к тебе?

Скайлар поднял голову и выпрямился, как будто готовился сказать что-то важное.

– Во время гонки, за двадцать метров до финиша, твое тело начинает отказывать. Каждая мышца внутри тебя горит от боли, твои легкие просят кислорода, и все клетки тела кричат, чтобы ты остановился… Но если ты хочешь победить, именно в этот момент тебе нужно грести глубже и усерднее. Ты должен сделать боль своим другом. Это единственный способ выиграть гонку. И это единственный способ спасти свой брак.

Тесса была тронута простотой Скайлара, его наивной преданностью чистоте любви. Это не было притворством. Он действительно в это верил.

– Ты думаешь, это бред, – сказал он.

– Нет, – ответила Тесса, убирая несколько локонов с его лба. – Но ты действительно рассуждаешь как человек, которому никогда в жизни не причиняли боли.

– Как тебе?

– Я не притворяюсь каким-то героем. Но я пережила много дерьма.

– Ты когда-нибудь расскажешь мне об этом? – спросил Скайлар.

– Скоро, – заверила его Тесса. – Но прямо сейчас эта девушка хотела бы – очень хотела бы – шарик двойного шоколадного мороженого. И прогулку по пляжу.

– Твое желание – закон, – сказал Скайлар.

Тридцать пять дней спустя

– Бардо[33]?

Тесса и Шеннон стояли возле школьного спортзала, ожидая, когда можно будет записаться на субботний утренний экзамен[34]. Шеннон листала книгу Дорис.

– У него много названий, – сказала Тесса, – Но так его называют буддисты. Это место, куда мы все попадаем после смерти.

– Не я, – ответила Шеннон, – Я собираюсь на Ямайку.

– Это как комната ожидания для наших душ. После того, как мы умираем, наши души отделяются от наших тел, и мы проводим кучу времени в промежуточном состоянии, прежде чем перейти к… тому, что будет дальше.

– Кучу времени?