От его шепота впадинка между лопатками покрывается россыпью мурашек.
— Пожалуйста, остановись, — мой стон взлетает к потолку вслед за затравленным взглядом сквозь пелену слез. — Умоляю…
— Лгунья.
Рид все же останавливается. Но не из-за просьбы, а просто потому, что сегодня не намерен ограничиваться пальцами.
Рывком расстегнув брюки, он толкается в меня.
— Нет! — дрожа, я выгибаюсь на цепях, выкручивая их так, что металл впивается в кожу. — Я… я не хочу!
— Лжешь, — следующий выпад вдавливает меня в крест. — Опять.
Очередной протест я кричу Риду в рот, потому что он снова меня затыкает, и синхронно с толчком члена углубляет и поцелуй. В этот раз я воспринимаю его иначе. По-прежнему яростный, но уже не такой болезненный, словно Рид сдерживает свою звериную натуру.
Я все еще не отвечаю, но уже и не сопротивляюсь — нет сил. Их на стоны едва хватает.
Не думай, Китти-котенок, не борись. Реальность не изменить. От хищника и его власти нет спасения.
Рид чувствует мою податливость. И пользуется ею, наращивая темп. Вонзается снова и снова.
Спина ерзает по кресту. Тугая распирающая наполненность туманит мозг. Цепи позвякивают в такт резким толчкам, и с каждым проникновением почему-то легче. Я не зажимаюсь, когда крепкие ладони приподнимают ягодицы, и Рид насаживает меня на свой член, яростно и жестко, до предела.
Животный инстинкт заставляет двигаться в одном ритме с ним. Я
Все просто. Нет согласия — нет оргазма. Хотя бы этим Риду меня не упрекнуть. Не потешить тщеславие.
Не доказать превосходства ни мне,
Кончая, Рид судорожно дергается, выходит из меня и устало опирается на крест одной рукой. И пока по моим бедрам медленно стекают вязкие капли, я внутренне сжимаюсь от циничной мысли.
Кого он сейчас представлял?
— Я не Кристина… — хрипло шепчу я. И пусть его это не трогает, упрямо повторяю: — Не Кристина!
— Знаю, — прерывистое дыхание обжигает скулу. — Но это тебе не поможет.
[1] Разновидность хлыста.