Влад Волков живёт в Москве. Работает в компьютерной сфере. Пишет прозу и поэзию в направлении «Лавкрафтовской мифологии» (Мифов Ктулху).
По мне плачут небеса,По мне выпадет роса.Шёпот ветра неизвестный,Свет луны в мрак бестелесный.В тишине на мир взирая,Между адом, между раем,Где ответа нету, кто ты,Павший жертвою аборта.Я не видел свою мать,Не дано её узнать.Не спросить её «Зачем?».Стал я неизвестно… чем.Я не видел солнца свет,И не получу ответ,А ведь мог стать я актёром,Инженером, режиссёром.Нету крыльев за спиной,Я для всех теперь чужой,Словно небом прокажённый,Я – никто, я – нерождённый!Много здесь таких, как я,Но мы вовсе не семья.Ни родителя, ни друга,Нас ласкал лишь нож хирурга…Ты не знаешь моё имя,И изгнав меня насильно,Стала в миг такой холодной,Так живи теперь бесплодной!По мне плачут небеса,Но не матери слеза.Не пускают в рай и ад,Нет мне и пути назад!Так, без крыльев за спиной,Я для всех теперь чужой.Нет родителей, нет друга…И ласкал лишь нож хирурга!Кассандра Тарасова
НОЧЬЮ
Кассандра Тарасова – российская писательница, художник, автор рассказов и повестей в жанре фантастики и детской литературы.
Родилась в г. Москве. Выпускница Государственного университета управления (ГУУ) по специальности «Связи с общественностью».
Писать начала в 19 лет, с 2009 года – постоянный автор на сайте Проза.ру. С 2014 года состоит в Российском союзе писателей. Выдвигалась на премию «Писатель года» в 2015—2018 гг., в 2019 году – семинарист и автор-участник Крымкона «Фанданго-2019».
Ночью, в третий часОно выходит из стены.Когда видныЛишь фонари.Луны белёсый глазГлядит на нас.СейчасОпустит пальцы с потолка,СлегкаКачнёт картину,На том конце квартиры.Глаз между плеч,Нет головы,И от подмышек рот.Оно идёт,На ворсе след свой оставляя,Похрамывая, подвывая,Волочит ноги и идётВперёд.Проходит стену,Опрокинув шкаф,И, застонав,Уходит за картину наЛестничную клетку.МонеткуРжавую заПлинтус подложили,И заложили теньГрядущуюОт кладбища ведущуюНачало.МолчалаСтарая квартира.Без жителя,Как вымерла она.ЛюбителиПокоя, жизни, снаПокинули её.Но каждой ночьюВ три часаВыходит тень из стенки.Дрожат коленки.Ночь.И дверь закрыта.Покоя нет, оно бредёт.В квартире той,Забытой.Евгений Долматович
ПСАЛОМ
Евгений Долматович – российский писатель, работающий в различных жанрах преимущественно короткой прозы. Его рассказы и повести можно найти в журналах «Homo Legens», «Урал», «Север», «Уральский следопыт», «Опустошитель», «DARKER», «Аконит» и т. д. Также является победителем пары никому не известных конкурсов и вечным проигравшим во всех остальных – известных. В свободное время предпочитает сидеть дома и читать книги, либо бессмысленно слоняется по городу и фотографирует пейзажи и заброшенные здания.
Следить за творчеством можно здесь: https://vk.com/deadlandstories
«Отче наш, Иже еси на небесех!Да святится имя твое,Да приидет Царствие твое,Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.Хлеб наш насущный даждь нам днесь;И остави нам долги наши…» ***Старуха!Кожа серая, дряблая, вся обвисла; тело лоснится, а вены – синие вздувшиеся полосы.Жирная и неповоротливая ведьма.Бежала из сказки, но новой жизни так и не нашла.Ужасно, да! Не такая я, – эпилог всегда должен быть иным…Но он один и тот же. Для всех.Готова ли к нему?По стенам рыжие тараканы – снуют, топают, суетятся… Усы – длинные антенны – шевелятся, ищут, рыщут…Ночами гоняю тараканов кипятком, от этого отслаиваются обои.Эвелина орёт. Слишком часто…Капает вода из крана – во всём виноват мудило-сантехник! Где же он?..Слякоть за окном, и сна ни в одном глазу.Сон уходит с молодостью, а молодость уже не вернуть…Пропиваю ошмётки здоровья.Странно, не помню юности – была ли она вообще?Фотографии – это засвеченное прошлое – твердят, что была. Но…Моя ли то юность?Моя ли?!На фотокарточке – Женя. Муж он был хороший, добрый.Оставил меня где-то там, в потерявшихся годах.Любил море, море, море… Оно сожрало его.Я – одна.Женя улыбается. Он вечно будет улыбаться.И скоро я тоже буду. Буду…Женя?Сна ни в одном глазу, а на простыне пятна крови. Руки все в синяках от капельниц.Жуткая больничная палата; симпатичная медсестра… Вот бы познакомить её с Женькой. Внук мой. В честь деда назван.Но Женька не хочет знакомиться, смотрит в компьютер.Он всегда смотрит в компьютер.Сосед-алкоголик опять клянчит денег. Все они клянчат денег – эти чёртовы попрошайки.Но сосед выслушает, с ним можно поговорить. В семье давно уже нет такого.«Дрогнем!» – кривляется его немытая рожа.Я пью, раскалённое олово кипит в глотке…Я могу всё!Тараканы, – они на полу, они на стенах, они в подушке, они в умывальнике, они на тарелках, они в моей еде, они в холодильнике, они в волосах внучки, они в трещинах гниющего дома, они в поздней осени, они между ног, они у меня во рту, они у меня в глазах, они у меня в мозгах…Кричу ночью – никто не слышит. Храп… Чей?«Женя, – спрашиваю у фотографий, – это ты? Мне плохо. Я уже не могу!»Храп. Мой собственный.Эвелина снова верещит.Она сумасшедшая, тратит последние деньги на тараканов…Рычит на меня, чтоб я не заливала их кипятком. Что-то там про обои.Спятила.Раньше она не была такой. Когда стала?Помню, как родила её в шестьдесят четвёртом. Розовый писклявый комок – моя дочь.Дочь? Что за слово такое?Тихая и смирная, играла на пианино, получала по рукам, если фальшивила.Ещё писала стихи, читала их гостям.А я пила, гости пили, все пили. Было так весело!Молодая, красивая, здоровая.Была.Чёртова осень…Мы пели:«Ра-а-сцвета-а-ли яблони и груши,По-о-плыли туманы над рекой,Вы-хо-о-ди-и-ла на берег Катюша,На-а высокий, на берег крутой!»И пили.Женя сказал: «Если мальчик – ты назовёшь; но если девочка – я».Родилась Эвелина.Курю. Много курю, а потом тянусь за ингалятором. Вдох – силы возвращаются.Врачи – садисты! – вырезали мне вены на ноге. Тяжело ходить.Утром проснулась и поняла, что не помню собственного имени.Мама?Сую внуку сто рублей, покупаю его минутное внимание.Так хочется с кем-нибудь поговорить!«Спасибо», – кивает он, поглощённый своим компьютером.Щёлк-щёлк-щёлк…В его пустых глазах отражается неведомое нечто. Монстры современности.Дождь превращается в снег.Скоро я умру, знаю это, чувствую.Одна в окружении родственников. Семья – всегда верила в этот идеал.Ныне все мёртвые, никого не осталось. Кроме… этих вот, детей…Сумасшедшая дочь, истеричка-внучка и разгильдяй-внук.Люблю их?А что это значит – любить?«Ты всё только портишь! – заявляет Эвелина. – Нельзя кипятком, так тараканы не выведутся!»Да что она понимает?Кошка мурлычет. Она тёплая и пушистая, эта кошка. Мурка.«Дуня, – ворчит внучка, – её зовут Дуня».Ночью хожу по подъезду, слушаю шелест дождя с улицы, осматриваюсь.Размазанное дерьмо у двери, окурки, мат на стенах…Ищу Мурку. Она ушла гулять и не возвращается.Я совсем одна.Я помню, что было, и не помню этого.А было ли хоть что-то?Знаю, что Женя был добрым, любил меня.«Ты ж его со свету и сжила! – шипит Эвелина. – Он оказался слишком мягок для тебя!»Она считает меня чудовищем, а я – её.Она моя дочь, и не моя.«Как дела?» – спрашиваю у Женьки.«Нормально».Всегда нормально, нормально, нормально…И вновь компьютер, вновь щёлк-щёлк-щёлк.Оболтус. Ему уже двадцать пять – у него ни девушки, ни работы.Даю ему сто рублей.Тараканы копошатся внутри меня.Хочется, как тогда – на операции. Аппендицит.Вынули из меня кишки, положили рядом, ковырялись, словно в груде мусора…Вытащите из меня тараканов! Они во мне! Я больше не вынесу!В молодости была чемпионкой области по мотоспорту. Единственная среди женщин.Дряхлое жирное тело покрыто шрамами – они мои, честно заслуженные.Спицы в костях регулярно ноют, ломит суставы…Пытаюсь вспомнить, каково это – когда вся жизнь впереди?Краду бутылку коньяка из комнаты дочери. Пусть себе орёт…Ёбнутая!Муж оставил её – сбежал к другой бабе. У бабы физиономия суки, а муженёк тот ещё был.Эвелина обвиняет меня – мол, это я его привела.Дура ненормальная!Послушать только: я силой выдала её замуж!Даже если так, что с того?Внучка назвала меня «старой ведьмой». Тихо, шёпотом… Вся в папеньку.Ведьма?Из какой же сказки я сбежала?Неужто там было настолько плохо, что я разменяла её на… на… это!«Женя, скажи, а там, в раю, Бог есть?»Пожелтевшие от времени фотографии. Замогильная тишина окутывает комнату.Таракан на руке. Хлоп! – один лишь размазанный плевок.«Есть».Сновидения нынче рваные, неясные. Засыпаю в пятом часу, а в семь уже на ногах.Отдохнула? Вроде бы… В больнице было как-то иначе.Красивая девушка-медсестра стала бы отличной парой для Женьки.Глупый!..Среди белых стен и ненужных старух спалось очень даже хорошо.Власть ушла у меня из рук, и старые знакомые больше не отвечают на звонки.Сукины дети!Когда была в должности – расшаркивались, кланялись, ручку целовали.А что теперь?Никому дела нет. Только если тараканам.«Извините, но он умер», – слышу в телефонной трубке…«Алло, алло! Хоть кто-нибудь!»Безумцы! Кругом одни безумцы!Они захлёбываются воплями – юристы, писатели, хреновы интеллигенты!Никто уже не сравнится с человеком прошлого.С тем, например, кем была я!Деньги, деньги – вечная нехватка денег!Но!Сто рублей и взамен взгляд лентяя-внука.Тоже неплохо.Соседка сверху – дряхлая глуховатая скелетина – таскается ко мне с разговорами о Боге.«Покайся, Люба, – воет она. – Господь всё видит! Сама же знаешь, что нам недолго осталось!»Да как она смеет равнять себя со мной?Читаю шестую главу от Матфея…Господь…Если Женя сейчас у него, это хорошо.Жаль, что не свидимся больше. Нечего мне там делать, в этом вашем раю.Да и кто меня туда пустит?«Алло, Господь?»«Извините, но он умер»…Глотаю тараканов, плавающих в остывшем супе.Смотрю на завядшие цветы в вазе.А на подоконнике один-единственный горшок с сухой землей – растения давно уже нет.Тусклый свет сочится в комнату сквозь немытые стекла. Пищит автосигнализация…В горшке что – правда земля?Может, там мой прах?Ночью пробрало – бежала до туалета. Лилась мерзость – непереваренные тараканы…Утром дочь обвинила меня в том, что я за собой не смываю.Ёбнутая!Пальцы на ногах немеют; пронзительно ноют старые кости.Ненавижу осень! Но она никогда не кончается.Никогда, никогда.Моя последняя осень, да…А дальше наступит весна.Навсегда, навсегда…Наступит же – да?Снилось море. Женя нырял с причала – такой молодой, загорелый…Выныривал с пробитой головой, и кровь хлестала из раны, струилась по лицу.Ублюдки! Даже не позволили забрать гроб!Пришлось хоронить в чужом городе.Его могила… Она ветшает из года в год, потому что за ней некому присмотреть.Никто не навещает мертвецов, никому нет до них дела.Остаются лишь пыльные фотографии и жилплощадь.Так было всё – и всё прошло.На стене крест. Труп Бога таращится на меня.Беру телефон и набираю номер – из прошлого, откуда-то издалека.«Да?»«Здравствуйте, скажите, а Господь ещё жив? Могу я поговорить с ним?»Заучиваю строки из шестой главы…Телевизор бормочет, бормочет, вопит…Ухожу на улицу. Ветер треплет волосы – хорошо-то как!Нужно бы выкинуть мусор – столько всего накопилось!Я, например.Или нет?Лучше выбросить семью.Попросить у Женьки – пусть отыщет в своем компьютере новую.Людей, которые будут разговаривать, а не кричать.Ночью снова кипятком по стенам. И за холодильник. И под раковину.Тараканы разбегаются, давлю их босыми ногами.Из комнаты дочери один-единственный усталый вздох.Эвелина говорит, чтобы я не давала Женьке денег – пускай идёт работать.Я и не даю.Сто рублей только если.Женька улыбается. Уходит куда-то и снова приходит.Прошу у него сигарету.Бреду тёмной улицей.Кругом грязный снег и грязные автомобили, незнакомые грязные лица…Я когда-то тоже водила машину, пока менты не избили и не отобрали права.«Ага, – соглашается Эвелина, а чуть позже шепчется с кем-то по телефону: – Да она пьяная вдрызг была, чуть человека не задавила. Вот и лишили прав. Зато теперь всем жалуется, что её избили…»«Покайся, Люба!»Жирное тело немеет, в груди холод.Сердце сбивается с ритма, но я всё равно ворую коньяк из комнаты дочери.Сигареты и ингалятор…Какой была! Директор, уважаемый человек, спортсменка и активистка!А ныне все нос воротят…Мурка поёт свою песню. Глаза у неё зеленоватые, с хитринкой.Сую ей под нос морковку.«Хочешь?»Не-а, не хочет…Опять притащился сосед-алкаш. Накормила его супом.Пока он хлебал, Эвелина состроила недовольную рожу.Видите ли, не нравится ей, что тут «всякие ходят».Возвращаюсь затемно, в голове шумит после водки, перед глазами всё пляшет.Мир куда-то плывёт, плывёт… Ноги не держат.Хочется что-то сказать дочери – что-то приятное, ласковое. Хочется извиниться за то……что я такая, какая есть.Эвелина начинает верещать, будто свинья на бойне. Называет меня пьяницей и чокнутой.«Совсем из ума выжила!» – кричит она и хлопает дверью.Швыряю в неё тарелкой, затем ещё одной.Тоже начинаю орать.Боже, как мне всё это надоело! Как я устала!Утром трещит голова.А внучка ноет и ноет: это она есть не будет, то она есть не будет, в школу она тоже не пойдёт…Всыпать бы ей ремня, чтоб выбить эти капризы.Совсем девчонку разбаловали!Эх, ненормальная семейка…Соседка вновь бухтит о своем Боге.Шамкает губами, тычет скрюченным пальцем в Библию.Пока было надо, я верила. Теперь больше не надо.Скоро всё равно помирать.По стенам ползут тараканы; обои свисают, как кожа на руках и на животе.Холодно. Очень-очень холодно в эту последнюю осень.Щёлк-щёлк-щёлк – из комнаты Женьки.Сто рублей у него в кармане.«Алло, Господь! Алло, алло!..»«Женщина, вам же русским языком сказано, что он умер!»Умер?..Как же страшно!А вдруг там действительно ничего нет?Куда я тогда отправлюсь? Кто меня приютит?..Вся жизнь перед глазами, – все эти лица, лица…Теперь я их помню!Дни уходят, года уходят, но после всё возвращается.Возвращаются имена, события, значимость того и другого…И сердце больше не бьётся.И я как никогда спокойна.Простите меня!Кроме вас у меня никого нет, и не было!Ведь вы – моя семья, самые близкие люди!И я любила вас. Как могла… ***«…яко и мы оставляем должником нашим;И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого.Яко Твое есть Царство и сила и слава во веки.Аминь»Артём Толмачёв
ЖИЗНЬ РАДИ СМЕРТИ
Впервые Артём Толмачёв начал сочинять в младших классах школы под впечатлением книги о Робине Гуде. Писал рассказы в школе, в институте. В какое-то время перешёл на сочинение стихотворений, преимущественно лирических. Со временем стихи стали приобретать трагический, мрачный характер. Последние два года пишет рассказы в основном в «тёмном» жанре. На своём счету имеет публикации в таких сборниках рассказов, как «К западу от октября», «Лабиринты безумия», «Происхождение мрака». Участвует в различных литературных конкурсах, среди которых были отборы в «Самую страшную книгу» в 2019 и 2020 годах. В настоящий момент есть новые творческие наработки и планы.
Жизнь ради смерти.Выцветают любимой глаза.Как же наши дети?Им за ту черту смотреть нельзя.Город вынашивает зло —Темно и мерзко в его чреве.Покинула его любовь давно,А в бесхозных трупах копошатся черви.Пляска искажённых теней на стенах —Неужели это мы такими стали?Блуждаем слепо впотьмах —Скоро здесь нас никто не узнает.Жизнь ради смерти —Быстро виски белеют.Во тьму уходят раньше дети.Когда же этот мир прозреет?Мы в бедах виним друг друга,Мы готовы плясать на костях.Но нет возврата оттуда,А туда – лишь в дубовых гробах.Измяты и скомканы чьи-то надежды,Разрезал надвое сердце рубец.Но все мы живём, как и прежде —Не сегодня, так завтра наступит конец.И верить бы рады, но тьма только ближе.В безвестность вереницей тащатся дни.А светлые мечты всё ниже и ниже.Вот они упадут – умрём и мы.Жизнь по законам смерти.Всё меньше сил и тяжко дышать.Но невинно нам улыбаются дети.В таком им мире жить – как жаль…Владимир Беспалов
СТЕПНЫЕ ЦВЕТЫ
Так и не придумав себе по-настоящему крутого псевдонима, Владимир Беспалов публикуется под своим настоящим именем. Пару раз его рассказы попадали в сборники издательства «Перископ». Иногда Владимир пробует писать в рифму, хотя всё, что он знает о поэзии, почерпнуто им из песен Эминема.
https://stihi.ru/avtor/vladimir313
С вопросом немым в предрассветное небоУставились люди, разинувши рты —Возможно ль такое, под выпавшим снегомПроклюнулись утром степные цветы?Столкнулась деревня с ужаснейшей карой —Отступники гибли в церковных кострах,Метались крестьяне безвольной отарой,Послание видя в прекрасных цветах.Остыла недавно центральная площадь,Почтенная поступью высших жрецов,Везёт мертвецов подуставшая лошадь,На месте сожжения – море цветов.Как будто бы, дикой богини указы,В краях, где повсюду виднелись кресты,В земле, пропитавшейся штаммом проказы,Невинную кровь обратили в цветы.Надежда Гамильнот
ГЕСПЕРИЯ
Надежда Гамильнот – писатель, поэт, критик. Публиковалась в четырёх сборниках международного конкурса «К западу от октября», в сетевых сборниках «Хеллоуинские истории», «Бесконечная история», в вебзине DARKER, в антологии «Из России с ужасами: 100 хоррор-драбблов». Участник литературного проекта «Инсаров». Лауреат 2 степени международного молодёжного конкурса имени братьев Шнитке в номинации «Поэзия». Финалист и призёр различных литературных конкурсов («Чёртова Дюжина», «Зверский холод» и др).