Ее андалузский друг

— Нет, вовсе нет.

София поймала себя на том, что пристально смотрит ему в глаза. Неужели Гектор настолько эмоционально глух, что не в состоянии понять ее страх — страх от всего, что случилось, от угроз Арона… Вероятно, он живет совсем в ином мире — и предупреждения Гуниллы верны.

Эти мысли напугали ее еще больше. Ей вдруг стало не по себе от того, что она находится с ним одна в квартире, у нее возникло острое желание вскочить и бежать прочь. Однако она не могла оставить его в таком положении. Собрав волю в кулак, София решила продолжить разговор, чтобы скрыть свой страх. При этом продолжала резать гипс.

— Нет, мы жили не очень хорошо, — тихо сказала она, роясь в памяти. — Видишь ли, Давид был очень эгоистичен. Он думал только о себе. Я поняла это только после нескольких лет жизни с ним. А затем выяснилось, что он мне изменял. Тогда я решила развестись с ним — и тут, когда я уже начала предпринимать первые шаги, ему поставили страшный диагноз. Он просил прощения, умолял не бросать его. Видимо, догадывался в глубине души, что я буду ухаживать за ним до конца. Болезнь прогрессировала, его стал мучить страх смерти, он требовал бесконечного внимания и понимания. Это сильно ударило по Альберту, который не понимал, что происходит.

Она подняла глаза и посмотрела в лицо Гектору.

— Давид плохо себя вел, — продолжала она. — Именно это я в первую очередь и помню о нем.

София продолжала резать ножницами гипс. Гектор ничего не сказал, даже не кивнул.

— А Альберт?

— Он плакал.

Гектор ожидал продолжения, но его не последовало. София разломила гипс, сняла его и накрыла одеялом голую ногу Гектора.

— Ну вот, Гектор, ты снова свободен.

Она попыталась улыбнуться, поскольку ей показалось, что она произнесла эти слова слишком сухо.

— Подожди, — проговорил он и положил ладонь на ее руку.

Выражение его лица изменилось, он снова стал самим собой, расслабился — однако глаза смотрели грустно.

— Я хотел попросить прощения.

Да, София заметила во всем его облике какое-то сожаление. Голос его звучал искренне — это был тот Гектор, к которому она привыкла.

— За что? — спросила она, снова садясь на край дивана.

— За то, как я себя вел.

София промолчала.

— Я заметил, что ты решила взять себя в руки и держаться ровно, потому что засомневалась, кто я такой. Мне кажется, что ты испугалась. За это я и хочу попросить прощения.