— А эта женщина? Кто она, что мы о ней знаем?
— Ничего… Просто женщина. Ты хочешь, чтобы я навел о ней справки?
Ральф подумал, снова поднес стакан ко рту:
— Да, пожалуй.
20
Только что раскрылся белый пион. Он был невероятно прекрасен — огромный, идеально симметричный и завораживающий. Томми Янссон долго его разглядывал. Он сидел, откинувшись в белом садовом кресле в саду Гуниллы. Маленький чайный столик был накрыт в беседке — уютном уголке сада, где пахло розами и клематисом.
Томми Янссон был начальником отдела в службе разведки Национального управления криминальной полиции — того самого отдела, в котором последние четырнадцать лет работала Гунилла. Он был ее формальным начальником — старый боевой волк, разъезжавший на американской машине и носивший в кобуре 357-й.[30] В жизни он был наивен, как ребенок, но в работе — крутой профессионал. Она очень ценила его как начальника и коллегу, к тому же считала своим другом.
Гунилла выставила на стол целое блюдо свежеиспеченных булочек с корицей. Томми дождался, пока она тоже сядет напротив него за столик.
— Я слыхал, они называют тебя Мамой.
Женщина улыбнулась.
— Кто это говорит?
— Твой брат. Я позвонил ему по дороге сюда, чтобы сориентироваться, как у вас идут дела.
Гунилла резко выпрямилась.
— Почему ты позвонил ему?
— Просто взял и позвонил.
Гунилла налила английского чая в чашку Томми. Тот некоторое время прихлебывал напиток, прежде чем заговорить.
— Время идет. Народ начинает недоумевать.
— И что? — спросила Гунилла.
— Прокурор ждет от тебя материалов.
— Томми, ты прекрасно знаешь, как я работаю. Я никогда не передаю дальше материалы, пока не поставлю в них последнюю точку, — мне не нужна ситуация, когда какой-то задерганный делами прокурор ничего не поймет, использует их неверно, и в конце концов дело кончится ничем.