Не сводя глаз с Йенса, Мендоза поднял вверх руку с сигаретой.
– Далеко с севера…
20
Стокгольм
Стриптизерша Санна готовила спагетти вонголе, жужжала вытяжка, по радио на кухне играл Сонни Роллинз[17].
Майлз сидел за кухонным столом, листал журнал про лодки и смотрел на нее. Красивая, готовит ему вкусную еду… Ничего лучше в его жизни не случалось.
Теперь Санна жила у него. На время, как она сказала. Началось с дивана, потом она ночевала на матрасе на полу в его спальне. Вчера залезла к нему под одеяло. Вечерами они лежали и болтали в темноте. Иногда вставали и смотрели кино посреди ночи, какую-нибудь комедию – она говорила, что ей нравятся комедии. Они смеялись над одними и теми же вещами. Иногда она танцевала стриптиз для него. Это было замечательно. Настолько замечательно, что Майлз не решался задавать вопросы. Просто будь что будет; он только хотел смотреть на нее и наслаждаться тем, что она его.
Санна что-то напевала у плиты. Старинную песенку из незапамятных времен. Он хотел остановить мгновение, навсегда застыть в нем. Она обернулась, как будто услышала его мысли, и улыбнулась.
Они поели, Санна рассказала о своем детстве в городке Мальмбергет, о своей первой машине «Вольво Амазон». О первом сексе и первой пьянке. О том, что ей до фени были северное сияние, шахты, политика и все то, что заботило бо́льшую часть местных жителей. О том, что она любила веселиться, быть благодарной судьбе и счастливой. Что пыталась быть такой как можно дольше. Она знала, что честно заработанное веселье всегда круче всего.
– Майлз, – вдруг сказала Санна.
– Да? – среагировал он.
Она стала серьезной и осторожной.
– Ты полицейский.
Он не понял, вопрос это или утверждение.
– Ты хороший, – продолжала Санна; в ее взгляде читались искренность, внимание, почти энтузиазм.
– Что такое, Санна?
– Пообещай никогда не причинять мне зла, – тихо произнесла она.
Майлз не понимал, к чему это, но ответил:
– Обещаю.
Потом они сидели так, как будто эти слова никогда между ними не произносились. Ели они молча.