Неожиданно Домиций предложил:
– Можно связать ему руки и пропустить веревку. Тогда, если рука и откажет, он не упадет.
Брут в изумлении повернулся к Домицию, и только тут Юлий понял, как сильно старый друг рвется в бой.
– Когда вы потопите корабли, возвращаться, наверное, придется вплавь. Отличная возможность утонуть – ты не находишь?
Брут кивнул, и у него в глазах появился знакомый воинственный блеск.
– Разреши мне идти. Прошу тебя.
– Так и быть. Если рука не выдержит – оставайся на крыше до тех пор, пока все не кончится.
– Слушаюсь, господин! – сказал Брут, и лицо его сразу посуровело.
Дождавшись, когда Юлий отвернется, он хлопнул Домиция по плечу, и тот ответил ему кивком.
Внизу не прекращались гулкие удары.
Солнце село, но вокруг дворца было светло – кругом горели костры. На крышу и в верхние окна время от времени летели стрелы. Египтяне либо решили взять римлян измором, либо просто ждали, пока привезут катапульты. Юлий смотрел вниз из окна верхнего этажа, тщательно укрывшись от лучников. Консул страдал, сидя в этой западне, и даже думать не хотел, что единственная его надежда – солдаты, которые сейчас спускаются по веревкам из задних окон.
Рано или поздно Юлию придется послать своих людей против египетской армии. Конечно, для решающего удара он выберет наиболее подходящий момент, хотя при таком громадном перевесе у противника атака в любом случае равносильна самоубийству. Клеопатра рассказала очень много о силах и тактике египтян, но в Десятом и Четвертом катастрофически не хватает людей. Порой Юлий в глубине души жалел, что не оставил Александрию, когда истекло отведенное ему время. Потом злился сам на себя. Не бежать же ему от толпы чужеземных солдат. А если и придется, то он добудет провиант и потребует подкрепления из Испании и Греции. Тогда египтяне поймут, что значит угрожать жизни человека, который правит Римом.
В это время с другой стороны дворца Домиций надежно связал руки Брута куском вощеной ткани – чтобы тот мог соскользнуть по веревке к ожидающим его солдатам. Бесшумно выбраться из дворца с пятью сотнями солдат – задача не из легких; впрочем, пока никто не нарушил тишины, и все шло по плану.
Домиций затянул узел и почувствовал в темноте взгляд Брута.
– Мы ведь были друзьями, – напомнил Брут.
Домиций тихонько фыркнул:
– Может, и будем еще, старина. Все тебя со временем примут, вот только Октавиан…
– Я рад, что ты высказался, – ответил Брут.
Домиций сжал ему плечо:
– Из-за своего норова и дурацкой спеси ты мог нас убить. Иногда мне прямо хотелось воткнуть в тебя нож.