Державин произнес это с гордостью, хотя и понимал, что имя Бибикова может ему навредить. Светлейший князь пристально взглянул на офицера, словно ждал, что тот назовет еще и имя его троюродного брата Павла Потемкина, ставшего после смерти Бибикова начальником следственной комиссии. Но Державин молчал.
— Чего надо? — поморщился князь. — У вас прошение? Так снесите его в канцелярию!
Державин вынул из-за отворота мундира письмо и протянул Потемкину.
— Ваша светлость, здесь перечислены все мои заслуги и мои бедствия. Я обижен перед равными мне! Прошу вашей помощи!
Потемкин по природе был щедр и часто оказывал покровительство тем, кто просил его милости. Но в голосе Державина слышалось нечто, совсем не похожее на смиренную мольбу. Он явно пришел не за милостью, а за справедливостью! Взяв письмо, Потемкин положил его возле зеркала и махнул рукой парикмахеру, чтобы тот продолжал свое дело.
Державин по этикету не мог уйти без повеления князя. Но тот продержал его еще несколько минут, а потом, словно вдруг вспомнив о нем, отпустил небрежным жестом.
Возможно, Потемкин, человек хоть и вспыльчивый, но отходчивый, все-таки помог бы Державину, если бы снова не вмешалась злая судьба.
В начале 1777 года из Польши прибыл прославленный полководец — генерал Петр Александрович Румянцев, и Потемкин решил показать ему Преображенский полк во всей красе. Как раз были готовы новые мундиры по рисункам самого князя, так что было чем похвастаться. Оба генерала стояли на деревянном помосте перед площадью, по которой гвардейцы, вытягивая носки, проходили церемониальным маршем, показывая всевозможные виды шагистики.
Лучше всех двигался взвод Державина.
— Левый, стой! Правый, заходи! — раздалась его команда.
И вдруг, вместо того чтобы развернуться, солдаты сбились в кучу. Державин не знал, что за время его отсутствия поменялись не только мундиры, но и военные команды: надо было сказать не "правый, заходи", а "вправо заходи".
Потемкин в ярости сжал кулаки, а Румянцев ехидно рассмеялся. За скомканный парад Державина на сутки отправили на гауптвахту. Теперь никакой помощи от светлейшего князя ждать не приходилось…
В сентябре императорский двор и Преображенский полк вернулись в Санкт-Петербург. Надо было привести себя в порядок, и Державин, пообносившийся на войне, купил новый мундир, сапоги, снял скромную квартиру. Однажды, прифрантившись, он отправился в Литейный переулок, где когда-то оставил в глубокой печали вдову Удолову. В знакомом доме его встретил ошалевший от радости, изрядно растолстевший Митя.
— Мурза!!!
— Митька, шельмец! Эк тебя разнесло!
— А ты усох, как сморчок! Сейчас мы тебя накормим! Это первым делом… Нина! Где ты?
И взору Державина явилась Нинон… Она тоже пополнела, но была все так же хороша. Ее лицо, улыбка были исполнены такой неподдельной радости, что у него защемило сердце. Похоже, никакой обиды за его малодушное скоропостижное бегство она не держала.
— Здравствуйте, Гаврила Романыч!
От волнения у Державина запершило в горле. Но он сумел овладеть собой, учтиво поклонился и поднес к губам ее руку.
— Рад за вас, мои дорогие друзья! Вижу, что вам хорошо вдвоем!
ebooksa