Он застыл в растерянности. Боже! Неужели это та самая кроха, которую он когда-то держал на руках? Невероятно! Перед ним стояла барышня лет семнадцати, прекрасная той особенной красотой, которая еще не ведает о том, что красива.
— Конечно, я помню маленькую Плениру! — опомнился Державин, стараясь шуткой скрыть волнение. Поклонившись, он галантно подвинул ей стул.
— Прошу прощения за опоздание, — серебряным голоском промолвила Катя. — Читала до поздней ночи, а утром так хотелось спать!
— А что вы читали, Екатерина Яковлевна? — поинтересовался Державин.
— Трагедию господина Хераскова "Венецианская монахиня".
Он невольно усмехнулся. На его взгляд, это было наихудшее произведение знаменитого поэта.
— Почему вы улыбаетесь? — озабоченно спросила Мария Дмитриевна. — Быть может, в этой книжке есть нечто предосудительное?
Державин с улыбкой развел руками:
— О нет! Трагедия написана по классическим канонам. В ней герои жертвуют любовью во имя долга, отправляют на плаху собственных детей, а потом ради искупления вины выкалывают себе глаза и кончают жизнь самоубийством.
Он говорил это полушутя-полусерьезно, но Бастидонова, охнув, строго устремила глаза на дочь.
— Вот так трагедия! Откуда у тебя сия книга? — с явным неудовольствием спросила она. — Ведь тебе позволено читать лишь то, что рекомендует гувернантка!
Катя вспыхнула, залившись краской. Слезы задрожали на ее длинных черных ресницах. Она с укором взглянула на Державина — и, пробормотав: "Простите… С вашего позволения…" — выпорхнула из столовой.
Державин был готов провалиться под землю. Идиот! Сам того не желая, подвел бедную девушку, поставил ее в неловкое положение. Он был так огорчен, что не находил слов.
— Полно, не смущайтесь! — спокойно заметила мамаша. — Яков всегда был снисходителен к дочери, а вот я стараюсь следить за ее воспитанием.
Державин поблагодарил хозяйку и немедленно откланялся, сославшись на службу.
Дома он тоже не мог успокоиться. Чувствовал вину перед Катей и раздумывал, как попросить прощения.
Встретиться с ней он не мог: по всему видно, что держат ее дома в ежовых рукавицах. Послать письмо? Но он не знал, прилично ли молодой барышне получать письма от почти незнакомого мужчины. Передать с посыльным букет цветов? Нет, такой поступок можно было расценить как ухаживание.
В конце концов его осенило. Он достал с полки свою книгу "Читалагайские оды" и красиво вывел на титульном листе: "Любезной Екатерине Яковлевне Бастидон с глубоким почтением от сочинителя, Гавриила Державина". В книгу он вложил краткое послание для Марии Дмитриевны, в котором просил позволения сделать маленький подарок ее дочери, дабы загладить свою невольную вину.
Аккуратно завернув книгу в бумагу и перевязав шелковой лентой, он кликнул своего нового слугу Петрушу и велел доставить пакет в дом Бастидоновой, возле церкви Вознесения.
— Скажешь, что Гавриил Романович кланяется и благодарит за прием!