Не отвлекаясь от наблюдения, Элизабет внезапно спросила Тёрнера:
– Дункан, что не так с Хэнком?
– Всё нормально с Хэнком, – буркнул он.
– Почему тогда ты обращаешься к нему с тем же презрением, что и Изольда?
Он выдержал паузу. Его дыхание звучало так громко, что Элизабет показалось, будто оно эхом разносится по всему складу.
– Мне неприятна мысль, что мальчишка может копаться в моих вещах под самым носом, – признался он. – Вот и всё.
– Великий Дункан Тёрнер почувствовал себя беспомощным? – пошутила она.
– Хватит! Пусть только попробует следить за мной, и…
– Ты же прекрасно знаешь, что он так не поступит.
– Но Изольда может приказать. А он служит ей, как верный пес, – сказал он с отвращением.
– Тогда тебе стоит злиться на Изольду, а не на Хэнка. Но с ней ты разговариваешь уважительно.
– Она же у нас главная! – возразил Тёрнер.
– А вы с Хэнком равны, насколько я знаю.
– Черт побери, Элизабет! – внезапно взбесился он. – Почему тебе так понадобилось его защищать? Сначала Хэнк, теперь этот Джеймс Гамильтон… Ты над каждым птенцом, выпавшим из гнезда, будешь трястись? Да пожалуйста! Только меня в это не втягивай!
Тёрнер заворчал себе под нос и вернулся к наблюдению за улицей.
– Элизабет… – начал он нерешительно, что было ему не свойственно. – Мне жаль. Я старше тебя и должен бы…
– Думаешь, я никогда не ссорилась со своим отцом?
– В смысле –
– Ты старше меня, голова у тебя седая, ты вытащил меня из могилы и всему научил. Ты обнимал меня, когда я осталась одна, ты был рядом, когда я нуждалась в поддержке, а теперь я выросла и ссорюсь с тобой. Так только с родителями бывает, Дункан.
– То есть ты меня за старика держишь? – спросил он, обидевшись.