– Кто? О чем?
– Вам все скажут.
Тракторист – покосился на пистолет за поясом.
– Документы.
На свет божий – появилась красная книжечка. Щит, меч, семь букв. КГБ СССР. Они когда прибыли в Сирию – у них даже паспорта забрали.
– Устраивает?
– Нет.
Такого ответа КГБшник явно не ожидал. В СССР у многих сама красная книжечка со щитом и мечом – вызывала оторопь. А у Николая – она не вызывала ничего, кроме ненависти. Телятников, Грешнов, Баранец. Предатели с такими же книжечками – из-за них погиб Шило и шайтан знает, кто еще. Страшнее всего – как они предавали. Им было плевать на то, что идет война, что в горах гибнут пацаны, многим из которых – по девятнадцать лет, не больше. Они предавали обдуманно, предавали кто из-за денег, а кто из-за ненависти – но у всех были вот такие же книжечки. Ими – они пользовались, чтобы предавать.
– Ты чего, рафик. Не понял, кто и куда тебя приглашают.
Гражданскому КГБшнику – против Николая выстоять не светило. Ни секунды. Он просто схватил его за ворот и рванул на себя. Треснула ткань, КГБшник ударился рукой об дверь и как-то по-детски ойкнул.
– Мои товарищи под Кандагаром лежать остались, понял? – глядя прямо в глаза, сказал Николай – а корочкой своей можешь подтереться, я тебе не подчиняюсь. Пшел вон.
КГБшник испарился – и можно было ожидать всякого. Собственно, для решения вопроса о его отправке на родину материала уже хватало, заявление избитого КГБшника – стало бы последней каплей в и без того переполненную чашу.
Но вместо этого – через несколько минут он увидел, как к его машине, прямо через всю стоянку направляется еще один человек, едва ли не моложе первого, в легком, бежевом костюме. И уже по тому, как он идет – Николай заключил, что с ним можно и поговорить.
Человек – открыл заднюю дверь, забрался в машину.
– Салам, бача – по свойски сказал он – хуб асти[49]?
– Скверно – по-русски ответил Николай – и лучше не станет.
– Ну, это как сказать. На, глянь. Потом выкобенивайся…
На протянутой сзади ладони – лежал афганский орден Звезды. Второй степени – просто так им никого не награждали.
– За что?
– Восьмидесятый год. Мы охраняли Бабрака Кармаля. Дальше рассказывать?