Заснул он крепко и проспал, должно быть, час, а может и больше. Внезапный, пробирающий до костей, грохот заставил его открыть глаза в тот самый момент, когда этого совсем не хотелось. Он тут же сообразил, что случилось. Его ширма, собранная самым тщательным образом, сломалась, и очень яркая луна ледяным холодным глазом таращилась ему прямо в лицо. Такая бесцеремонность раздражала до предела. Нельзя ли как-нибудь её починить? – думал он. – Или всё же ему придется спать под назойливой яркой луной, если не удастся этого сделать?
Несколько минут он лежал и прикидывал у себя в голове, как снова собрать эту ширму. Затем, он резко повернулся на другой бок и замер, затаив дыхание, и словно весь превратился в слух, вглядываясь в непроглядную темноту. Где-то глубоко в душе у него возникла абсолютная уверенность в том, что в той незанятой, пустой кровати, стоявшей у противоположной стены, кто-то ворочается. Утром он во всем разберется, отодвинет её и посмотрит, наверняка это крысы там устроили возню. Внезапно всё стихло. Совсем нет! Опять какое-то копошение. Он улавливал ухом слабый шелест и видел какое-то шевеление в самой кровати. Определенно, ни одна крыса не способна на такое.
Я могу представить, что пережил профессор, поскольку похожий сон приснился мне тридцать лет назад. Впрочем, читателю наверно трудно будет понять, какой страх его охватил, когда он увидел очертания человеческой фигуры, ворочающейся в той постели, которую он считал пустой. Стремглав выскочив из-под одеяла, он одним прыжком оказался у окна, где лежало единственное оружие, способное его защитить, – трость, которой он подпирал плед, собирая ширму. Оказалось, – это было самое худшее из того, что он мог предпринять, потому что то, неизвестно откуда взявшееся, существо плавным движением очень проворно соскользнуло из соседней постели на пол и встало во весь рост в промежутке между кроватями, широко раскинув руки, тем самым закрыв проход к двери. Потеряв дар речи, словно парализованный, Паркинс уставился на него. Один намек на возможность убежать из комнаты через дверь, теперь казался абсурдным и нелепым. Он не знал почему, но он не мог прикоснуться к этому призраку, он скорее выбросился бы в окно, чем сделал бы это. Некоторое время фантом стоял в том месте, где сгустился ночной мрак, при этом он не мог разглядеть его лица. Вдруг, ссутулив плечи и подавшись вперед привидение начало двигаться. В этот момент, до перепуганного профессора, в душе которого еще оставалась крохотная надежда на спасение, начало доходить, что оно слепое, поскольку он обратил внимание на то, как оно продвигалось на ощупь и шарило закутанными в простыню руками, случайно натыкаясь на всевозможные предметы. Когда оставалось пройти примерно один шаг, оно внезапно повернулось, видимо почувствовав рядом с собой кровать, из которой Паркинс совсем недавно выкарабкался, и склонилось над его постелью. Оно тут же начало искать в постели, водя руками над одеялом и подушками так, что Паркинс затрясся от страха как никогда прежде в своей жизни. Через несколько минут посланец из царства теней понял, что кровать стоит пустая и начал двигаться по направлению к свету, а когда оказался возле окна, где было светлей, первый раз за всё время Паркинсу удалось увидеть его истинный лик.
Профессор Паркинс очень не любит, когда его спрашивают о том, что он пережил в ту самую ночь. Помню, однажды разговор об этом случае начался в моем присутствии. Причем из его рассказа я понял – единственное, что он запомнил, так это то, что существо это имело отвратительную морду мерзкой твари, скрывающуюся за скомканной простыней. Что он чувствовал, когда ему пришлось столкнуться с порождением Ада – он не хотел говорить, тем не менее, то, что его пробрала дикая жуть, из-за которой он чуть не потерял рассудок, – это можно сказать определенно.
Находясь в одной комнате с призраком он не испытывал никакого желания смотреть на страшную морду. С потрясающей скоростью адский дух лихо пробирался на ощупь и двигался к центру комнаты, при этом размахивая руками. Случилось так, что неожиданно уголок простыни краешком задел Паркинса по лицу. Прекрасно понимая то, насколько опасно в его положении издавать какие-либо звуки, он не смог удержаться от того, чтобы не вскрикнуть от ужаса, таким сильным было то отвращение, которое он испытал. Этот опрометчивый поступок помог его преследователю определить его местонахождение и сразу же броситься на него. Через секунду он был уже прижат к окну, причем почти всё его тело высунулось на улицу, а спина сильно выгнулась. Он изо всех сил старался не свалиться вниз из окна, при этом он кричал во всю глотку диким от ужаса голосом так громко, насколько был способен, а омерзительная тварь, закутанная в простыню, уже вплотную приблизила раскрытую пасть к его лицу.
В этот момент и пришло спасение. Как вы наверно догадались, полковник вышиб ногой дверь и ворвался в комнату в то самое мгновение, когда две фигуры, сцепившиеся в смертельной схватке, находились возле окна. Полковник ринулся к окну, но там уже был один только Паркинс. Тот, потеряв все свои силы, рухнул на пол, а рядом с ним грудой свалилась скомканная простыня.
Не задавая лишних вопросов, полковник Вильсон, взял инициативу в свои руки. Первым делом он постарался избавиться от любопытных посетителей. Затем приказал Паркинсу лечь в свою постель, а сам, завернувшись в плед, занял соседнюю постель. Так они провели остаток ночи. На следующий день рано утром приехал Роджерс, которого встретили с еще большим радушием, чем, если бы тот приехал днем раньше, а потом все трое очень долго беседовали, запершись в номере профессора. После того, как они закончили свой разговор, полковник вышел из отеля, прихватив небольшой предмет, который он держал зажатым между указательным и большим пальцем. Это предмет он изо всех сил, какие только были в его крепких руках, швырнул далеко в море. Чуть позже потянуло дымом, по всей видимости, что-то сжигали на заднем дворе гостиницы.
Какое именно объяснение было подобрано для того, чтобы успокоить встревоженный персонал и обитателей гостиницы я, признаюсь вам, точно не смогу ответить. Тем не менее, профессору каким-то образом удалось избежать нависшего над ним обвинения в пьянстве или подозрения в психическом заболевании, а гостинице удалось избежать репутации «проклятого места», – того самого, где водится нечистая сила.
Не возникает много вопросов относительно того, что случилось бы с профессором Паркинсом, если бы в комнату не ворвался полковник. Тут можно предположить следующее: либо он вывалился из окна, либо сошел с ума. Не ясно только одно, что дальше делало бы то существо, которое вызвал его свист, после того, как до смерти его напугало. Это был бесплотный дух, и свою форму он мог приобрести лишь только благодаря простыне, в которую завернулся. Полковник сразу вспомнил похожий случай, произошедший в Индии. Он рассказал о том, что если бы этот призрак прижался к Паркинсу, то тут же исчез, такой выходец с того света способен лишь только напугать человека. Всё это служит прямым доказательством существования привидений. Фактические данные, на основе которых были получены неопровержимые доказательства их существования, имеются у Римской Церкви.
На этом собственно и всё. Наверное, читатель сможет понять то, что у профессора сохранились не такие яркие воспоминания о случившемся, как того хотелось бы. К тому же нервишки у него после этого случая стали шалить. Сейчас он вздрагивает при виде стихаря,[140] висящего на двери, а увидев в поле пугало, особенно поздней зимой, он может потерять сон более чем на одну ночь.
Сокровища Аббата Томаса
I
– Выходит, мне это и переводить, – сказал антикварий самому себе после того, как закончил копировать приведенные выше строчки из довольно редкой и непонятной книги, –
«С древних времен до наших дней среди священников-каноников существует предание о том, что аббат Томас спрятал где-то сокровища, которые монахи аббатства Штайнфилд[142] пытались неоднократно найти, но до сих пор все их попытки так и не увенчались успехом. Согласно этому преданию, аббат Томас, находясь в полном здравии и преисполненный жизненных сил, спрятал неимоверное количество золота где-то в монастыре. Его часто спрашивали, куда он его дел, на что тот со смехом отвечал: – Пусть Иов, Иоанн и Захария укажут вам или вашим преемникам то место, где оно лежит. Иногда он добавлял к своим словам, что не завидует тем, кто найдет эти сокровища. В числе других работ, которые были выполнены во время правления этого аббата, я должен отметить художественное оформление главного витража в восточной части южного бокового придела церкви. Среди них особенно выделяются великолепные изображения фигур, рельефный портрет самого аббата и его герб, изображенные на стекле. Он также занимался реставрацией жилых помещений аббатства, к тому же выкопал колодец во внутреннем дворе, который украсил резными узорами, выполненными на мраморе. Известно также, что аббат скоропостижно скончался в возрасте семидесяти двух лет, в 1529 году от Рождества Христова».
Тот документ, который наш охотник за древними манускриптами держал сейчас в руках, хранил в себе запись с указанием прошлого местонахождения витражей из церкви аббатства Штайнфильд. Вскоре после революции[143] большое количество расписных витражей было изъято из прекративших свое существование аббатств Германии и Бельгии и привезено в Англию. Теперь можно видеть, как ими украсили наши приходские церкви, соборы и небольшие часовни. «Аббатство Штайнфильд, – являясь одним из наиболее щедрых среди вынужденных жертвователей, оказало значительное содействие тому, что теперь наша страна является обладательницей ценнейших произведений искусства». – Я привожу отрывок из большого и скучного вступления к книге, написанной другим собирателем древних книг. – «Принадлежность витражей определенному монастырю или церкви, из которых они были изъяты, можно без особого труда определить при помощи изрядного количества сохранившихся описаний, указывающих на их прежнее местонахождение, или по тематическим рисункам, среди которых имеются иллюстрации к хорошо известным библейским притчам».
Тот фрагмент, который я привел в начале своего рассказа, подтолкнул нашего антиквария на следующие поиски. В частной часовне, а где она была расположена, позвольте мне не сообщать, он увидел изображение трех больших фигур, каждая из которых занимала целый проем в окне. Скорее всего, эти фигуры являлись работой одного и того же мастера. По технике выполнения и стилю легко можно было определить то, что это была рука немецкого художника, жившего в шестнадцатом столетии. Тем не менее, их прошлое местонахождение было до сих пор неизвестно. На них были изображены Иов – Патриарх, Иоанн – Евангелист, и Пророк Захария, – держащие в руках книгу или свиток, при этом на каждом из этих свитков были видны фразы, которые можно было прочесть. Эту деталь, вне всякого сомнения, наш собиратель манускриптов не мог оставить незамеченной, к тому же его еще поразило то, насколько эти надписи выглядели странными и отличались от самого текста Вульгаты,[144] с которым он имел возможность их сличить. Так, на свитке, который держал Иов, было написано:
Замешательство у нашего исследователя возникло от того, что он не мог понять замысел, почему эти три персонажа были помещены вместе в одной раме окна. Между ними не было никакой связи ни исторической, ни символической, ни доктринальной, – поэтому причина их изображения вместе на верхних окнах этой просторной церкви могла заключаться лишь только в том, что они являлись частью очень большой группы пророков и апостолов. Да, вот только то место, которое он прочел в списке, в корне меняло ситуацию, поскольку имена этих персонажей, изображенных на витражах, теперь уже находящихся в часовне лорда Д…, постоянно упоминались аббатом Томасом фон Ешенхаузеном из Штайнфильда. Кроме того этот аббат ставил эти же самые витражи точно таким же образом в южном боковом нефе у себя в церкви в аббатстве, приблизительно в 1520 г. Теперь уже можно было предположить то, что эти три фигуры и хранят ключ к сокровищу, на который намекал аббат Томас. Причем, это предположение имело все шансы оказаться верным или же, в крайнем случае, его можно было отбросить в сторону после тщательного осмотра витражей. А по той причине, что господин Соммертон был человеком незанятым, то есть, обладающим большим запасом свободного времени, он решил не откладывать дело в долгий ящик и посетить частную часовенку. Его предположение получило полное подтверждение. Не только стиль и технические приемы, при помощи которых было выполнено оформление витражей, соответствовали времени и тому месту, где эта работа была выполнена, на другом окне часовни он нашел фрагмент витража с изображением герба аббата Томаса Эшенхаузена, который, как ему удалось узнать, был куплен вместе с этими тремя витражами, с представленными на них фигурами.
В перерывах между работой во время своего тщательного осмотра господина Сомертона постоянно преследовала мысль о спрятанном сокровище. При этом, хорошенько всё взвесив, он начал понимать такую вещь. В том случае, если аббат Томас и хотел окутать туманом загадку, которую он приготовил для охотников за сокровищами, то, вероятней всего, он хотел чтобы ответ искали на витражах, которые он поставил у себя в церкви. Более того, неоспоримым оставался тот факт, что первый текст из любопытной подборки текстов на свитках в руках изображенных персонажей определенно имел отношение к спрятанному сокровищу.
Любую самую мельчайшую деталь, способную помочь ему в решении этой головоломки, которую, как он уже к тому времени считал, аббат оставил последующим поколениям, он записывал досконально изучив. А затем, вернувшись в свой особняк в Беркшире, он провел без сна не одну ночь и сжег не одну пинту масла, просиживая безвылазно за чертежами и рисунками. Прошло две или три недели и, наконец, настал тот день, когда он приказал своему слуге собирать его вещи, при этом не забыть прихватить и свои, и готовиться в поездку заграницу на короткий по времени срок, куда мы за ним пока следовать не собираемся.
ebooksa