— Здорово! Давно не виделись.
— Я вот… А что ты фильм не смотришь?
— Ящик сломался, — нехотя буркнул Рыжий.
На самом деле ему просто не дали смотреть. Отец переключил на другую программу, а Витьку, когда он заспорил, мать выставила из комнаты. Соседки дома не оказалось, идти к Фоме было стыдно, и Витька забрался сюда, рассчитывая отсидеться незамеченным до конца фильма. И вот — приперся этот.
— Ничего, ты не огорчайся. Фильм так себе. Я его видел. А вечер сегодня хороший.
Вечер действительно был хорош. Теплый, спокойный. Но фильм тоже был хороший, старый, прошедший по экранам еще до того, как они научились отличать чужих от своих, и весь двор ждал этого дня с самой пятницы, с момента, когда принесли программу.
— Хороший, говоришь… — повторил Рыжий и неожиданно взорвался: — Заткнись, жирный! Уматывай отсюда, понял?!
Мишка отпрыгнул, но не ушел — остался стоять, пристально разглядывая Рыжего.
— Ну, чего вылупился?!
— Слушай, за что ты меня так не любишь?
— Твое какое дело?!
— Ну как же, — Мишка попытался усмехнуться, — все-таки это и меня немного касается.
— А тебе небось хочется, чтобы все тебя любили?
— Не обязательно, — соврал Мишка, — но хотелось бы знать — за что?
— Глухой, что ли?! — Арбуз сам нарывался, и Витька сдерживался из последних сил. — Еще раз повторяю — не твое дело! Не лю… — споткнулся на непривычном слове, — не люблю — и весь сказ!
Но тот не унимался:
— Но за что? Играю я плохо? Так не брали бы.
— Я бы не брал, — Витька спрыгнул с качелей, намереваясь уйти, отвязаться от надоеды. — Команда решила взять — и взяли. А я как команда.
— А ты, значит, не в команде?
— То есть как? — растерялся Рыжий. Он повернулся и подошел вплотную. — А ну, повтори!