Валор 6

22
18
20
22
24
26
28
30

Враг быстр, его движения молниеносны, но даже он не может прыгнуть на пять метров, не поколебав воздух. Черная точка — и я подставил оружие под удар, не зная его плоскости и лишь надеясь, что направление совпадает. В руках отдалось болью, но, раскручивая оружие над головой, я уже понял — возможности для контратаки не будет.

Он уже ушел из моих сетей, но сделал одну крошечную ошибку. В порыве самоуверенности оставил меня в живых. Этот удар, эта боль вернули мне часть чувств, а возможно, это Гуй Шен, глумясь, убрал завесу только для того, чтобы я увидел, как стою на одном колене, а он, что-то хвастливо говоря толпе, указывает на меня мечом и обходит по кругу.

Нет. Нельзя. Это провокация, понятная даже ребенку. Пусть мелет что угодно. Еще один удар локтем — и кровь потоком полилась в глефу, только для того, чтобы, раскрутив ее над головой, я образовал облако. Оно проживет всего несколько минут, но у меня были еще две склянки. Пусть время дуэли не ограничено, но даже у тифлинга должна закончиться победная речь. Рано или поздно — он атакует. И толпе уже скоро должно надоесть его бахвальство и поучения.

Не смотреть на него. Это может быть лишь иллюзия, одна из тысяч. Враг может быть где угодно. И я сел в медитацию, не выпуская оружия из рук. Я и мои дайнтяни неразрывны. Моя кровь — такая же часть тела, как пальцы или кожа. И при этом она гораздо глубже, роднее и завязана на ядро Сюэ-ци. Я ощущал пространство, каждое дуновение ветерка, каждое движение, сидя в центре большой паутины, словно паук.

Вспышка. Что-то стукнулось о землю в нескольких метрах. Камень или нога? Облако еще оставалось недвижимо, и я сидел, до хруста в суставах сжимая глефу. Он придет. Через несколько минут или секунд. Придет, когда посчитает, что достаточно поглумился. Я вытолкнул его давление из своей головы, отказавшись от таких сложных процессов, как слух и нюх, и сконцентрировался на зрении. Я выгнал из себя чужеродные приказы и давление, восстанавливая врезавшееся в память утреннее состояние. Еще несколько минут — и я полностью восстановлюсь. И это произойдет раньше, чем кровь осядет.

Гуй Шен понял, что происходит, или почувствовал, но вихрь ворвался в границы очерченного круга, и, вместо того чтобы обороняться, я вновь побежал, отдавая всей крови один-единственный приказ — в центр! Мгновение, и наши орудия столкнулись в воздухе. Я не услышал звона, но почувствовал хлесткость удара. Кровавое ускорение!

Ректор не успел отпрыгнуть, и клинок глефы срезал часть пластин, рядом с прошлым ранением. Я не дал ему отступить ни на шаг. Я рвался в бой, наплевав на собственную броню и раны, раз за разом оставляя все более глубокие порезы, расчищая путь для своего жала. Удар — и меня снесло в сторону. Мощь противника нельзя недооценивать, но даже у нее есть пределы.

Взрыв! Новое облако окутало врага, он закружился, пытаясь разогнать субстанцию, но вместо этого лишь сцентрировал мой прицел в интерфейсе.

Сжать! Тысячи игл, как на теле Гуй Шена, так и вокруг него, устремились к центру, находя даже самые крохотные зазоры между пластинами брони. Сейчас.

Я бросился в атаку, угадывая взмахи врага по крови, оставшейся на его рукавах. Движения ректора были теперь уже совсем не такими ловкими — попробуй быстро двигаться, когда у тебя в сухожилиях и суставах торчат кристаллические иглы! Теперь мы сражались почти на равных. Ослепший и оглохший я против раненого, которому каждое движение дается с трудом.

Глубже! Несколько игл все еще повиновались моим приказам, и я заставил их погружаться в тело врага.

Удар меча почти застал меня врасплох: я слишком сконцентрировался на Сюэ-ци — и он срезал у меня с груди несколько пластин, почти коснувшись тела. И в то же время моей крови удалось добраться до первого важного центра — виска ректора.

Адская боль, выплескиваемая Гуй Шеном, заставила меня содрогнуться. Но она же прервала технику контроля, и на секунду я увидел, услышал и почувствовал мир таким, каков он есть. Глефа вонзилась в разбитую броню, погрузившись до середины лезвия.

Кровавое копье! Оружие содрогнулось, разом выплескивая всю оставшуюся кровь.

Гуй Шен, пронзенный длинным кристаллом, припал на одно колено, но все еще продолжал сопротивляться, вытаскивая снаряд левой рукой и защищаясь мечом в правой. Изо всех сил я ударил по оружию, выбивая его из пальцев противника, и срезал последние пластины брони у шеи, готовый в любой момент отсечь голову.

— Сдавайся. Последний шанс. — Слова вырывались из моего рта вместе со струйками крови. Я перешагнул через собственный предел и сейчас расплачивался за это. Пять, может, шесть секунд у меня есть — после небытие. Аи уже стояла в первых рядах, готовая броситься на помощь. Но противник все еще не признавал поражения, и я ударил… назад.

— Как? — Падая, захрипел настоящий Гуй Шен. Кукла-двойник растеклась черной лужей грязного песка, а мое жало торчало в животе у бывшего ректора, погруженное до половины. Сето, которым он готовился отрубить мне голову, всего пары миллиметров не доставало до моей шеи. Но поединок еще не был окончен.

Я подпрыгнул, не позволяя врагу слезть с жала, и прибил его к каменной стене, словно диковинную бабочку иголкой. Гуй Шен попробовал отпрыгнуть — но сталь надежно вошла в щели между камнями, а оружие противника было слишком коротко. Он с остервенением начал рубить древко, пытаясь выбраться, но лишь расширял собственную рану.

Не оставляя противнику шансов, я прижал второй конец глефы к земле, удерживая ногой, и разрядил арбалет, закрепленный на браслете. Три стальных двадцатисантиметровых иглы, одну за другой. Первая пробила шлем, пригвоздив его к голове, а две других пронзили руки. Из-за ранения у бывшего ректора не хватило скорости, чтобы отбить их на лету, а увернуться он не мог.

— Хватит! — закричала Кингжао. — Он уже проиграл! Хватит, Валор!