Итак, все было закончено. Оставалось только выбраться из теснины.
IX
Успех завоеван и тут же утрачен
Закончено было не все.
Само собой разумелось, что надо было открыть ущелье, загороженное куском борта Дюранды, и тут же вывести лодку из рифа. В море дорога каждая минута. Дул легкий ветер, чуть приметная рябь пробегала по водной глади; прекрасный вечер обещал прекрасную ночь. Море было спокойно, но отлив уже давал себя чувствовать. Удобнее поры для отъезда нельзя было и желать. Отлив поможет выйти из Дувров, прилив — подойти к Гернсею. А к рассвету лодка доплывет до Сен-Сансона.
Но возникло неожиданное препятствие. Жильят не все предусмотрел.
Машину он освободил, а трубу нет.
Прилив, подняв ботик к разбитому судну, повисшему в воздухе, уменьшил опасность спуска и ускорил спасенье, но из-за того, что расстояние между ними сократилось, верхушка трубы застряла, словно в квадратной раме, в зияющем отверстии развороченного кузова Дюранды. Труба попала туда как в тюрьму.
Оказывая услугу, прилив исподтишка устроил подвох, словно море, вынужденное к повиновению, таило заднюю мысль.
Правда, то, что сделал прилив, мог изменить отлив.
Труба, вышиной больше трех саженей, входила в корпус Дюранды на восемь футов; уровень воды должен был снизиться на двенадцать футов; опускаясь вместе с лодкой на спадающей воде, труба оказалась бы на четыре фута ниже Дюранды и могла бы освободиться.
Но сколько же времени понадобится для ее выхода на волю? Шесть часов.
Через шесть часов будет около полуночи. Как же в такой час уйти отсюда, каким фарватером проплыть среди всех подводных камней, непроходимых даже днем, и как глубокой ночью выбраться из засады рифов?
Поневоле приходилось ждать до утра. Из-за шести потерянных часов он терял по меньшей мере двенадцать.
Нечего было даже и думать о том, чтобы ускорить отплытие, заранее открыв вход в теснину рифа. Заграждение могло понадобиться во время следующего прилива.
Жильяту пришлось отдыхать.
Сидеть сложа руки — вот чего он еще ни разу не делал с тех пор, как попал на Дуврский риф.
Вынужденный отдых раздражал и почти возмущал его, как будто в том была его вина. Он говорил себе: «Что подумала бы обо мне Дерюшетта, если бы увидела, как я тут бездельничаю?»
Но передышка, пожалуй, была небесполезна.
Теперь Жильят мог воспользоваться лодкой и решил в ней переночевать.