В этот миг они услышали спокойный, ровный голос:
— Почему вы не поженитесь?
Эбенезер обернулся. Дерюшетта подняла глаза.
Перед ними стоял Жильят.
— Он прошел сюда окольной тропинкой.
Жильят ничем не напоминал человека, которого они видели накануне. Он был причесан, побрит, в башмаках, в белой матросской рубашке с широким отложным воротником, в новом матросском костюме. На мизинце блестело золотое кольцо. Он казался невозмутимо спокойным. Сквозь загар проступала мертвенная бледность.
Лицо его походило на бронзовую маску скорби. — Они растерянно смотрели на него. Хоть он и был неузнаваем, но Дерюшетта его узнала. И все же его слова были так далеки от мыслей, поглощавших сейчас Эбенезера и Дерюшетту, что скользнули мимо их сознания.
Жильят повторил вопрос:
— Почему вы прощаетесь? Обвенчайтесь. Вы уедете вместе.
Дерюшетта затрепетала. По ее телу пробежала дрожь.
Жильят продолжал:
— Мадемуазель Дерюшетте двадцать один год. Она располагает собой. Ее дядя — только дядя. Вы любите друг друга...
Дерюшетта мягко прервала его:
— Как вы очутились здесь?
— Обвенчайтесь, — повторил Жильят.
Дерюшетта стала вникать в смысл его слов. Она шепнула:
— Бедный дядя...
— Он отказал бы в своем согласии на брак, но он согласится, когда вы обвенчаетесь. Ведь вы уедете, а когда вы вернетесь, он простит. И потом, — добавил с горечью Жильят, — он думает сейчас только о постройке парохода. Это займет его на время вашего отсутствия. В утешение у него останется Дюранда.
— Я бы не хотела, — прошептала Дерюшетта с замешательством, в котором уже сквозила радость, — оставлять людей в печали.
— Она развеется быстро, — заметил Жильят.