Гендальев

Но Василий не проснулся. Тогда Виктор оторвал рукав от своей рубашки, смочил его в ручье и стал прикладывать ко лбу грузчика. Потом он осторожно пробрался к деревьям, нашёл плодовое дерево и нарвал фруктов. Вернувшись, он снова попытался разбудить Василия.

Но Василий продолжал спать.

Весь день Гендальев как мог ухаживал за товарищем. К вечеру он и сам почувствовал себя хуже. Виктора мучил понос, и бросало в жар. В этот день они не сдвинулись с места и, забываясь тревожным сном в темноте ночи, Гендальев обречённо решил, что это конец.

Очнувшись на рассвете, он вяло огляделся. Ему снова полегчало. Ночной сон как будто всё время его подлечивал. Забавно будет умереть от непонятной инфекции, которая опередит рак, отрешённо подумал Гендальев.

Он посмотрел на Василия и с ужасом заметил, что тот не дышит.

– Эй! – прохрипел Виктор. – Эй, ты чего?! Ты не можешь! Нет! Вставай! Вставай, Вася, вставай!

Он кричал и бил бывшего грузчика по щекам.

– Пожалуйста! Пожалуйста, встань!

Но Василий не встал.

Виктор обнял холодную голову и разрыдался.

– Почему так?! Почему?! – спрашивал он неизвестно кого. – Почему они все умерли? Это ведь я должен был умереть! Я! Это у меня рак! Рак! Я приехал сюда умирать, а умерли они! Они все! Почему?! – рыдал Витя.

Позже он успокоился, встал и поплёлся еле-еле дальше вдоль ручья, ему снова становилось хуже. Кое-как он проковылял так до вечера, а потом упал и потерял сознание.

Глава пятнадцатая. Вторая жизнь

Он видел плачущую Оксану. Видел печальные лица родителей, памятные лишь по старым фотографиям. Они с грустью смотрели на него и что-то тихо говорили Оксане, а она плакала и отворачивалась от них.

Он видел Полуоткатова. Полуоткатов был одет в кимоно и дрался как Брюс Ли. Он прыгал, вертелся в воздухе и избивал босыми ногами лицо Исхака Цыганского, который молча сносил побои и периодически восклицал писклявым голосом: «мы обязательно подадим апелляцию, обязательно!».

Потом он увидел свою первую любовь, Соню Щёчкину. Соня Щёчкина лежала голая в постели с белоснежными простынями и занималась лесбийской любовью с его последней сожительницей Лизой. Они делали это со страстью, а сбоку от них стоял адвокат Волков и снимал сцену на профессиональную камеру кинооператора.

Адвокат Волков объяснял что-то женщинам и подавал какие-то знаки.

«Да-да, вот так, – говорил Волков. – Больше ходатайства в движениях, больше ходатайства!»

Потом адвокат Волков повернулся к Виктору и сказал:

«Принеси мне шаурму из крысы в лаваше и с соусом из рвоты».